— Что «это самое»?
— Сама знаешь.
— Ничего я не знаю, ясно? Я — взрослый человек, мне в мае было восемнадцать, понятно? А ты еще пацан.
Я в шутку замахиваюсь на Юлю, она отступает.
Я спрашиваю:
— Оставишь добить?
— Держи.
Она передает мне сигарету. Фильтр — в темно-красной помаде. Я осторожно обрываю с него бумажку.
— Что, боишься заразиться? — Юля улыбается. — Не бойся, у меня триппера нет.
— Ничего я не боюсь, просто неприятно.
— Что неприятно?
— Помада.
— А-а. Ну ладно, я пошла. Пока.
— Пока.
Захожу в квартиру, захлопываю дверь. Мама кричит из кухни:
— Где ты так долго ходишь?
— Юльку встретил, поговорили.
— Что у вас с ней за общие интересы? Тебе четырнадцать, ей — восемнадцать. Шляется где-то допоздна, потом ее на машинах привозят…
— Не на машинах, а на машине — всегда на одной.
— А какая разница?
Я ставлю ведро в туалет, выхожу на балкон. Уже совсем стемнело. Смотрю на окна Юлиной квартиры — все светятся. Они живут в двухкомнатной квартире, почти такой, как у нас, вшестером — Юля, ее брат — в шестом классе, родоки и дед с бабкой. Приехали семь лет назад из Эстонии, ее папаша и дед были военными, а потом их оттуда поперли. Когда они только приехали, Юля ходила с длинной черной косой. Это сейчас она постриглась и сделала мелирование.
* * *
Стоим с Юлей в подъезде. Сигарет нет. Она говорит:
— Смотри, какое загаженное стекло. Ничего через него не видно.
— Типа их кто-то моет…
— Ну я не знаю… Должны мыть — уборщицы какие-нибудь.
— Какие уборщицы? Ты видела хоть раз, чтобы подъезд убирали?
— Не-а.
— Ну вот. Взяла бы и вымыла, если не нравится, что грязное.
— Вообще, мне все равно. А если бы и ты вымыл — сидишь днями дома на каникулах. Все б тебе спасибо сказали…
Я вынимаю из кармана ключ, ковыряю зеленую стену. На ней до ремонта была надпись «Семь лет прошло, немалый срок — вставай за хеви-метал рок. Мой друг, кончай вола доить, нам без металла не прожить». Это написали друзья Дэника из сороковой квартиры. Он уже год, как в армии.
— Что ты делаешь? — говорит Юля. — На фига стену портить? Только ремонт сделали.
— У тебя не спросил.
— А мог бы и спросить — у старшего товарища, — она смеется.
Я смотрю на полоску ее загорелого живота между юбкой и кофтой. В пупке — серебряная сережка.
— От тебя воняет, ты ебалась.
— Ты что — дурной?
— Говорю — воняет.
— Не, ты что — на самом деле дурачок?
— Ты пила и ебалась, ты пьяная и оттраханная дура, ясно, кто ты?
— А ты кто? На себя посмотри. Ты еще молодо выглядишь, мальчик, ясно?
— Неясно.
— Ну, неясно, так неясно. Меня это не волнует.
Юля начинает подниматься по лестнице. Я смотрю на ее ноги.