Его прогулки всегда представляли собой нечто вроде путешествия в прошлое, и ему удавалось из множества реликвий, оставшихся от былого блеска, воссоздавать картину ушедших веков. Варды жили в большом особняке в георгианском стиле, стоявшем на довольно крутом холме, к востоку от реки. Из задних окон своего флигеля Вард мог с головокружительной высоты любоваться тесно сбитыми шпилями, куполами, остроконечными кровлями и верхними этажами высоких зданий Нижнего города, раскинувшегося на фоне пурпурных холмов и полей. В этом доме он родился, и няня впервые выкатила его в колясочке из красивого классического портика кирпичного фасада с двойным рядом колонн.
Она везла его мимо маленькой белой фермы, построенной два века тому назад, которую город давно уж поглотил, к солидным зданиям колледжей, выстроившихся вдоль респектабельной богатой улицы, где квадратные кирпичные особняки и не столь большие деревянные дома с узкими портиками, обрамленными, колоннами а дорическом стиле, дремали, отгородившись от мира щедро отмеренными пространствами садов и цветников.
Его катали в колясочке и вдоль сонной Конгдон-Стрит, что располагалась пониже на крутом склоне холма, на восточной стороне которой стояли дома на высоких столбах. Здесь были старинные маленькие деревянные дома-ведь растущий город карабкался вверх по холму – и во время этих прогулок маленький Вард, казалось, постиг колорит старого поселения времен колонизации. Няня обычно любила посидеть на скамейке Проспект Террас и поболтать с полицейским; одним из первых детских воспоминаний Варда было огромное, подернутое легкой туманной дымкой море крыш, куполов и шпилей, простирающееся к востоку, и дальние холмы, которые он увидел однажды в зимний день с этой огромной, обнесенной заграждением, насыпи, окрашенные в мистический фиолетовый цвет на фоне пламенеющего апокалиптического заката, горящего красным, золотым, пурпурным и подцвеченные странными зелеными лучами. Высокий мраморный купол Ратуши выделялся сплошной темной массой, а увенчивающая его статуя, на которую упал случайный солнечный луч из разорвавшихся темных облаков, покрывающих пылающее небо, была окружена фантастическим ореолом. Когда Чарльз стал старше, начались его бесконечные прогулки; сначала мальчик нетерпеливо тащил за руку свою няню, потом ходил один, предаваясь мечтательному созерцанию. Он устремлялся наудачу все ниже и ниже, вдоль, крутого склона, каждый раз достигая более старого и причудливого слоя древнего города. Предвкушая новые открытия, он недолго колебался перед тем, как спуститься по почти отвесной Дженкс-Стрит, где дома ограждены каменными заборами, а вход затеняли навесы в колониальном стиле, до тенистого уголка Бенефит-Стрит, где прямо перед ним возвышался древний дом – настоящий музейный экспонат, с двумя входами, каждый из которых окружали пилястры в ионическом стиле, а рядом – почти «доисторическое» строение с двускатной крышей, с остатками скотного двора и других служб, необходимых для фермы, а еще немного поодаль – грандиозный особняк судьи Дюфри с остатками былого георгианского величия. Сейчас это уже были трущобы; но гигантские тополя бросали вокруг живительную тень, и мальчик шел дальше к югу, вдоль длинных рядов зданий, возведенных еще до революции, с высокими трубами в самой середине дома и классическими порталами. На восточной стороне улицы они стояли на высоких фундаментах, к входной двери вели два марша каменных ступеней, и маленький Вард мог представить себе, как выглядели эти дома, когда улица была еще совсем молодой, – он словно видел красные каблуки и пудреные парики людей, идущих по каменной мостовой, сейчас почти совсем стертой.