Мое лицо покрылось красными пятнами, затем стало бледным. Я отвернулась к реке.
Тагашев рассмеялся.
– После ночного патруля Хранители спят и не подозревают, что маленькая дикая кошка разгуливает по берегу в обществе мракаура. Они не почувствуют мое присутствие. Я не подходил близко, – успокоил он меня, перехватив мой перепуганный взгляд. – К тому моменту, когда они проснутся, запах чужого вампира рассеется. Не расскажешь, как вам удалось… договориться и почему вы на разных базах отдыха?
– Три часа споров и истерик – и мне удалось настоять, чтобы они поселились отдельно, – смущенно призналась я.
Елизар хмыкнул:
– Что-то такое я себе и представлял. Значит, они охраняют тебя. Погуляем? – предложил он, указывая на скрытый плакучими ивами берег реки.
– Ты ведь понимаешь, что я буду задавать вопросы, – сразу предупредила я, став абсолютно серьезной.
– Я догадывался об этом. – Взгляд Елизара стал необыкновенно теплым.
Я медленно пошла по каменистому берегу, приглашая мракаура присоединиться. Елизар, приноровившись к моим шагам, шел рядом.
– Вчера ты сказал, что я не должна пытаться увидеть тебя, а Альбина дала понять, что вы уедете. Почему вы остались и почему ты здесь? – Остановившись, я вопросительно посмотрела на своего спутника, затем снова пошла вперед.
– У меня была уважительная причина появиться. – Елизар постучал по деревянному боку моего этюдника, который все еще висел на его плече. – Вчера я захватил его, но потом совсем забыл, что он в багажнике машины.
Я недоверчиво покосилась на него:
– Хочешь сказать, ты приехал только из-за этюдника?
Елизар остановился и, взяв меня за руку, удержал на месте:
– Нет. Я должен был увидеть тебя.
Сердце гулко стукнуло: раз, другой. Опустив голову, я изучала желто-розовые кусочки горной породы под ногами.
– Альбина сказала, что здесь безопасно и что вы здесь уже два месяца. Не хочешь поведать, что вы тут делаете? – Возобновив движение, я посмотрела на него.
– Наверное, мне стоит рассказать все по порядку. Вижу, вопросов у тебя много, а раз уж я решил отвечать на них, то таиться бессмысленно. – Он едва заметно улыбнулся и искоса посмотрел на меня. – Я вырос в семье Марка. Его родители – мракауры из очень древнего рода, убийцы, как вы говорите… но, несмотря на это, они любили нас.
– Любили? – Раскрыв рот от изумления, я уставилась на него. – То есть они убивали смертных, но были способны на чувства?
– Действительно странно, но это так. Возможно, какой-то сбой в генетике.
– Сбой в генетике? – снова переспросила я.
– Браки между представителями древних родов – близкородственные, а в результате – генетический сбой. У людей это называют уродством, в нашем случае я назвал бы это чудесным изменением. Родители Марка способны любить, хотя за это их презирают в клане. В Марке это проявилось сильнее. Он не способен убивать.