— Не знаю, потому что раньше такого не случалось.
— Твои пациенты все поймут.
— Не все ли равно? — ответила Дебора, затем быстро сказала: — Нет, мне не все равно, но Господи, я же всегда была на работе. Если они не могут понять, что мне хоть раз нужно немного отдохнуть, это их проблемы.
— А папа?
— Папа рассердится. Но он меня прикроет. Он вспомнит о прошлой субботе, когда сам не пришел, или о сегодняшнем утре, когда повел себя как дурак. Он, вероятно, чувствует себя виноватым. Не позвонил мне на мобильный. — Ей пришла в голову мысль. — Может, он собирается вычеркнуть меня из совместной практики? Вот это будет что-то новенькое.
— Дебора, ты этого не хочешь.
Она грустно улыбнулась:
— Нет. Работа очень много значит для меня.
— И для него тоже. Если он не может понять, что у тебя непростой период и что именно сейчас он тебе нужен, пусть ему будет стыдно.
* * *
— Папа? Мы можем поговорить? — спросила Дебора, стоя в дверях его кабинета.
Майкл читал за столом. В одной руке он держал ручку, которой заполнял бланки, в другой — кусок пирога с сыром и ветчиной из соседнего итальянского ресторана. Рядом стояла бутылка диетической колы, наполовину пустая, с жидкостью характерного темного цвета. Если он и пил что-то еще, то никаких улик не было.
Глядя на дочь поверх очков, Майкл довольно спокойно спросил:
— Где ты была? Здесь просто зоопарк какой-то.
— Извини. У Дилана проблема с глазами. Мне пришлось срочно отвезти его в Бостон.
Майкл отложил пирог.
— Какая проблема? — Выслушав объяснения Деборы, он явно расстроился. — Теперь оба глаза?
— Айдан говорит, такое случается.
— Его зрение упадет прежде, чем можно будет сделать операцию?
— Похоже, что так, — ответила Дебора. — Дилан хорошо себя чувствует. Он настоял, чтобы я отвезла его в школу. А я? Я только начала осознавать, что это значит. Если я отказываюсь признавать очевидное, то так тому и быть. Я абсолютно ничего не могу сделать в этой ситуации. Мне просто… нужно поговорить с тобой.
Майкл отложил ручку.
— Если ты хочешь поговорить о своей сестре, то не трать время. Я не знаю, что сказать. Я никогда не знаю, что говорить, когда дело касается Джил.
— Тогда давай поговорим о маме, — предложила Дебора.
Он поджал губы.
— Если ты хочешь сказать, что она была бы рада, то тоже можешь не тратить время. Этого не случилось бы, если бы она была жива.
— Папа, Джил тридцать четыре года. Она сделала бы это независимо от того, одобрила бы мама или нет.
— Нет. Мама знала, как с вами, девочками, обращаться. — Сняв очки, Майкл откинулся на спинку кресла. — Господи, Дебора, как ты могла мне об этом не рассказать?