— Уверена, что так и есть, — сказала Карен, — а тебе нужно ответить администратору. Выпьем попозже кофе?
— Не могу. Я пообещала Грейс, что пойду в спортзал. Хочешь встретиться со мной там и помахать ногами?
— Говори когда.
— Четыре тридцать.
— Отлично. Иди, отвечай на звонок.
Дебора нажала кнопку.
— Да, Кэрол?
— На третьей линии Том МакКенна. Он проявляет нетерпение. Говорит, что это личное.
«Личное» было подходящим словом. А еще были другие, например, «рискованно», которое значило, что ей не следует с ним разговаривать. Но в воскресенье утром он был достаточно дружелюбен, и если у него появились новости насчет коумадина, она хотела их знать.
— Я отвечу, — сказала Дебора и нажала кнопку.
В его голосе звучали уже знакомые нотки.
— Я не вовремя?
— Нет, все в порядке. Я только что закончила. Что случилось?
— Я боюсь, что вчера напугал вашу дочь. С ней все нормально?
Он уже второй раз проявляет беспокойство. Это вызывает подозрения. Дебора не могла забыть сцену на кладбище и, конечно, не могла забыть, что это ее машина стала причиной смерти его брата.
Но было похоже, что Том говорил искренне. Поэтому она ответила:
— Очень мило, что вы спросили. С ней все в порядке. Грейс все еще переживает из-за аварии, но думаю, она уже поняла, что вы не привидение Кельвина. Вы действительно очень на него похожи.
Повисло молчание, а потом уже веселее Том сказал:
— Мы пошли в мать.
— Вы были близки?
— С матерью — нет, — ответил он.
— А друг с другом?
— Когда как. — Он заколебался, прежде чем добавить: — Чаще нет. Мы были абсолютно разными.
Из естественного любопытства Дебора спросила:
— В чем именно это выражалось?
Опять короткая пауза. Она уже подумала, что, наверное, переступила какую-то грань и он сейчас сменит тему, когда Том задумчиво ответил:
— Кельвин любил, чтобы все было так, как положено. Он любил знать, что должно произойти. Вот почему он занимался историей. В книгах по истории неожиданностей не бывает. Ты знаешь, чем все закончится. Кельвин любил ясность. Его дом был таким же, ничего лишнего и все четко организовано, каждый предмет мебели на своем месте, книги аккуратными рядами на полках, а сверху с равными промежутками расставлены три большие морские раковины. Он любил точность.
Ободренная его развернутым ответом, Дебора спросила:
— А вы?
— А я — неряха.
Это было так грубо и неожиданно, что она рассмеялась.
— Вы серьезно?
— Вполне.
— Вы стали таким из-за Кельвина?
— Нет. Я старше на четыре года.
— Нет ничего плохого в том, чтобы быть неряхой.
— Есть, — возразил Том, — если это значит, что из-за беспорядка ты ничего не замечаешь. Я все время думаю: я должен был знать о том, что брат принимал коумадин.