— Не из спа-салона, — сказал он, — а с рэкетбольного корта.
Обеспокоенный голос Карен эхом отозвался в ушах Деборы.
— Где это?
— В спортзале в Бостоне, — ухмыльнулся Хол. — Недалеко от здания суда.
— Не знала, что ты играешь в рэкетбол.
— Я не играю. Но несколько моих друзей серьезно этим увлекаются. Я попробовал, чтобы понять, то ли это, что мне нужно.
— И? — спросила она, думая, что спортзал в Бостоне обеспечивает долгосрочное прикрытие.
— Может быть, — ответил Хол. Похоже, он был приятно удивлен. — Я имею в виду, я никогда так не потел. Как кардиотренировка это просто отлично. А ты что думаешь? Следует мне этим заниматься?
— Я думаю, — сказала Дебора, — что ты должен найти спортзал поближе. И в следующий раз взять Ка с собой.
— Ка играет в теннис, — спокойно возразил он. — У нее нет времени на рэкетбол.
— Она бы нашла время, если бы ты попросил.
— Чтобы она у меня выиграла? Ни за что. — Он склонил голову набок. — Она тебе звонила?
Дебора кивнула.
— Я же сказал ей, что буду в Бостоне, — пожаловался Хол. — Она заставила мою секретаршу обзвонить всех на свете. Что с ней происходит в последнее время?
— Ничего такого, чего нельзя было бы решить, ответив на звонок мобильного. А если ты понадобишься клиенту?
— Ни один клиент не может быть настолько важным, чтобы не подождать часок.
Если это так, — сказала Дебора, и в ее словах была только доля шутки, — я поищу себе другого адвоката. Если Джон позвонит, я хочу сразу же знать об этом.
Дебора вернулась к бумагам на столе, но мысли ее были далеко. Она то сердилась из-за звонка Дина ЛиМея, то вспоминала довольное лицо Хола, то думала о Кельвине МакКенне. Исходя из слов его брата, получалось, что Кельвин МакКенна был немного зациклен на порядке. А разве она не такая? Она любила, когда все было так, как положено. И шло по плану. Ей понятен был комфорт, который ощущал Кельвин МакКенна, зная, чем заканчиваются исторические книги.
Одной из самых больших проблем, с которыми пришлось столкнуться Деборе в первые несколько месяцев после ухода Грэга, была неуверенность в завтрашнем дне. Даже когда документы для развода были готовы, в глубине души она верила, что он одумается и поймет, как глупо поступает.
Она всегда обвиняла его. Но сейчас, когда злость ушла, Дебора понимала, что все относительно. Они оба были виноваты.
Что же касается лжи о том, кто был за рулем в тот вечер, когда умер Кельвин МакКенна, в этом виновата она одна. Вскоре, когда зазвонил телефон, Дебора почувствовала на своих плечах всю тяжесть этой вины. Это была Мара Уолш, школьный психолог.