- Где вы храните то, что награбили?
Раненный насмешливо смотрит на меня. Ни ужаса, ни отчаяния. Боль и ничего больше. Он ожидал такого исхода.
- Носим на себе, урод.
Он врет, я это вижу. Но как заставить его сказать правду?
Догадка, неясные образы. Что я теряю? Попытка, как известно, если и пытка, то, - не для меня. В обоих основных смыслах, видимых в данной ситуации.
Я касаюсь его правой руки и медленно вливаю в нее силу, представляя, как она собирается в ладони поверженного противника.
Дикий крик раздается на дороге. Бывший разбойник и будущий труп лежит в пыли и ужасающе громко орет. Я смотрю на покрытую льдом кисть руки мужчины. От его ора болят уши. Два комка боли-тяжести сливаются, пульсируя, в один.
Удар ногой. Обломки, что недавно был пальцами, крошевом рассыпаются по сухой, но и местами влажной, пыли. Кровь - это тоже вода. И ее можно заморозить. Труднее, потому что любой организм сопротивляется воздействию, а значит, биологические среды тяжелее охладить. Но враг-противник-жертва-будущий-труп, скорее всего, имеет меньший опыт сопротивления такому воздействию, чем я - его оказания.
Я не чувствую жалости к нему. Не сомневаюсь, если бы они были уверены, что у меня где-то рядом спрятаны деньги, поступили бы также. Если бы могли.
- У тебя еще многое осталось от тела. Я могу заставить твою кровь забраться обратно прежде, чем она вытечет из ран. Выбирай.
Думаю, он тоже понял, что допрос может продолжаться еще долго. Не похож он на дурака, неспособного просчитать ситуацию. Его спутники умерли от кровопотери, еще когда я начал его спрашивать. Потеря конечностей - это не только уменьшение массы тела, но и открытые кровотечения. Так что допрашивать, кроме него, некого. Зато не стоит сильно опасаться удара в спину. Такая вот стратегия. Или тактика?
Я подергиваю пальцами правой руки, когда вода поднимается из грязи и пыли, все такая же чистая, чтобы попасть обратно во флягу - все еще не удается проворачивать этот фокус просто усилием мысли. Как побочный эффект концентрации на этом действии - подергиваются пальцы. Слыхал, что, когда детей учат писать, они ноги узлом сворачивают. У меня, наверное, что-то похожее. Как там? Ах, да. Активация сопредельных центров коры. Чрезмерное возбуждение, или что-то подобное? Чего только нет в моей памяти. Даже такие вот знания, вернее, отрывочные факты, имеются.
Главарь колется после третьего замораживания. Надо на будущее освоить еще что-нибудь. Не обязательно боевое. Допрашивать тоже чем-то надо. Да и маскировка не помешает. Тогда, в доме, я ведь как-то замаскировался. Главный среди солдат еще сказал, что я использую иллюзии.