— Там выход из метро завалило, но узкий лаз остался. Мы его тщательно замаскировали. Раньше мы сразу выходили из высотного здания к большому проспекту. Очень красивое место было. Но сейчас дом полуразрушен, как, впрочем, и все окрестные строения.
— Веселенькое дело. Ты выбирался наружу?
— Да, ночью. У нас кончились припасы, и мы решили вылезти на поверхность. Перебегали от воронки к воронке.
— Чужаков было много?
— Несколько патрулей, но мы проскользнули.
— Будем надеяться, что нам тоже удастся.
Станция находится на небольшой глубине, и вскоре мы протискиваемся через узкую щель наверх в некогда просторный, а ныне заваленный обломками холл. После блуждания по подземельям и туннелям с искусственным освещением яркие солнечные лучи, пробивающиеся внутрь сквозь зияющие оконные проемы и трещины в стенах, слепят глаза.
Крадучись подбираемся к окнам и внимательно осматриваем округу. Весь проспект, как и говорил Максим, изрыт взрывами, а здания в пределах видимости полуразрушены. Страшно представить, что тут творилось во время бомбардировки.
Особой активности чужаков на проспекте не наблюдается, но и пустым его назвать нельзя. В самом его конце виден зависающий над землей летучий танк. Вдали колышатся маленькие точки. Настроив оптику шлема на увеличение объектов, распознаю в них несколько легких открытых машин. Размерами они напоминают мотоцикл с коляской, но развивают высокую скорость и очень маневренны. Двигаются они, как и танки, в полуметре над землей, и колдобины с рытвинами им нипочем. На вооружении у «мотоциклов» мощный пулемет, а экипаж состоит из трех чужаков. Преследователи на таких легких машинах очень опасные противники. Но пока они нас не заметили, мы в относительной безопасности.
Для обычного поста слишком много техники, но рассмотреть, чем вызвано такое скопление, обзор из окна первого этажа не позволяет. Дабы оценить обстановку, нужно забраться повыше — на самый верх здания.
Сообщаю о своем намерении Дронову, и командир дает «добро». Оставляю Максима в холле встречать группу, а сам отправляюсь наверх.
В стенах зияют дыры от снарядов, несколько пролетов лестницы разрушены взрывами, и приходится карабкаться, цепляясь за обломки руками и ногами. Подниматься чертовски трудно, винтовка за спиной создает дополнительные неудобства. Пока добираюсь до последнего этажа, кажется проходит целая вечность. «Последним» его назвать можно только условно-верхние этажи сметены во время массированной бомбежки. Пол усеян обломками бетона и искореженными стальными балками. Над головой то и дело проносятся эскадрильи «крабов». Приходится не только следить за небом, чтобы не быть обнаруженным ими, но и под ноги смотреть, иначе можно навернуться и переломать кости.