— Я не хотел бы сеять панику, — вкрадчиво молвил Шардон, — но я убежден, что это кончится плохо.
— Заткнись! — цыкнул Вильмон.
Этот возглас так мало соответствовал его манере разговаривать с людьми, что Бенуа позабыл собственную тревогу и в удивлении уставился «а Вильмона.
Внизу по-прежнему ничего не было видно. Только снежные вихри да ощущение бесконечности….
Снова из кабины пилотов выглянул Кастор. Он. походил на неумолимого вестника из античной трагедии, несущего приговор судьбы.
— Господин майор…
— Ну вот, — вздохнул Бенуа, — опять хорошие новости!
Кастор сделал вид, что не слышит.»
— Пилот отказывается садиться на аэродром, он затребовал по радио запасную площадку.
В самолете происходило нечто странное. Французские летчики были объяты страхом. Все они — пилоты одноместных самолетов — привыкли подчиняться команде. Но одно дело — страстно желать сражаться, быть готовым протаранить врага, чувствовать себя способным выполнить самое дьявольское задание, одно дело— быть солдатом На своем посту, и совсем другое — пассажиром оказавшегося в опасности самолёта.
Пробраться из такой Далй, объехав полсвета, отбросить — это еще более сложно! — предрассудки и опасения, и все для того, чтобы глупейшим образом погибнуть в самолете, который даже не сам пилотируешь!
Бенуа прильнул к окну.
— Что-нибудь видишь? — спросил Мюллер.
— Ровно ничего.
Мюллер пожал плечами.
— Ну а как покажет себя командир?
— Очень интересно, — сказал Бенуа.
Марселэн- встал- Бывают обстоятельства, которые следует встречать стоя. Он посмотрел на своих летчиков. Они держались хорошо, полные решимости, если понадобится, пойти на все. «Хорошие ребята», — отметил он про себя. И, задумавшись над тем, что он мог бы для них сделать, он почувствовал горячее желание жить. И тут же он чуть не расхохотался: рядом с ним, несмотря на драматизм обстановки, сном праведника спал доктор!
— Полюбуйтесь на нашего доктора, он спит себе, и все тут!
Великолепный пример безмятежной веры!
Все разразились хохотом. Доктор приоткрыл один глаз и яростно уставился им на командира.
— Неправда. Он притворяется, этот доктор. А нз самом деле он труоит, как и все.
И все же в этой амальгаме ночи и снега кое-что происходило. Буасси давно не молился. Сестры его воспитывались в пансионе Святой Марии, дядя — рыцарь Мальтийского ордена, сам он, когда был в коллеже, молился каждый день — можно было быть уверенным, что во спасение его души уже прочтено столько молитв, что ему хватит. их на всю жизнь. Но когда он почувствовал, что самолет снижается, он сложил руки для молитвы. И из самой глубины его сердца вырвались древние слова: