И все же как ей удалось пройти карантин? Ведь методы индикации с тех пор, как больше сотни лет назад люди впервые столкнулись с энтарами, достигли совершенства. Только в первые годы энтарам как-то удавалось миновать карантинную службу. В первые пять-шесть лет - но они успели широко расползтись, и некоторые планеты с тех пор так и значатся в числе зараженных. Даже если на них не отмечено ни единого случая поражения за полвека и более наблюдений, они все равно считались зараженными. Как считается действующим вулкан, хоть единожды извергавшийся на памяти человечества.
Мы были слишком самоуверенными, думал Энасси, шагая гулкими коридорами к операционной, мы поверили, что опасности больше нет, и теперь будем расплачиваться за эту веру. Если энтар проник сюда, то он мог проникнуть куда угодно. Даже на Землю. И кто знает, что может ждать нас тогда в самом ближайшем будущем?
Он подошел к трубе, спустился вниз на три этажа - на мгновение перехватило дыхание от невесомости - и оказался перед дверью операционного блока. Как было бы просто, если бы ему предстояла обычная операция! Как просто... Даже если бы пришлось ему сейчас оперировать мозговую опухоль, от которой страдала когда-то Луиза Диллет. То, что ему предстояло сделать теперь, было гораздо сложнее. И опаснее - прежде всего, для него самого...
Когда дверь за Энасси закрылась, Гайдли с полминуты не решался повернуться лицом к профессору Диллету. Он чувствовал, что его бьет нервная дрожь - даже зубы стучали - и, спроси его сейчас профессор о чем-нибудь, не сумел бы ответить. Еще утром, когда он понял, заставил себя поверить в этот кошмар он с ужасом подумал о том, что ему еще предстоит все объяснить профессору. Не ужас происходящего угнетал его - этот ужас был слишком велик и не вмещался в сознании - а именно вот эта частная задача: все объяснить профессору Диллету.
Ну почему, почему это всегда происходит именно с такими - верными, любящими, умными? Почему?!
А Энасси молодец. Пришел, увидел, победил.
Вот только как он теперь справится там, в операционной? Хорошо, что он не взял меня с собой, - подумал Гайдли, опускаясь на стул напротив профессора. Ему было стыдно признаваться себе в этом, но он ощущал облегчение.
- Скажите, ей будет очень больно? - профессор поднял голову, посмотрел Гайдли прямо в глаза.
- Всякое лечение болезненно. В той или иной мере. Боюсь, что вам будет гораздо больнее. Поэтому доктор Энасси и оставил меня с вами.
- Но надежда - есть ли хоть какая-то надежда?
- Мы не брались бы за это, не будь у нас надежды, - Гайдли смотрел в сторону. Он не умел врать.