— Я, наверное, никогда не пойму, для чего вы это сделали, — закрутил головой Машита.
— Вам и не надо понимать, потому что это никогда в жизни вам не пригодится, — сказал Галва и через минуту добавил: — И мне, вероятно, тоже.
— Но что-то объяснить вы мне все-таки можете?
Галва кивнул и закурил сигарету:
— Могу, дружище. Этот полицейский через некоторое время вернется с каким-нибудь шофером и что он увидит?
— Что машины нет.
— И какой вывод сделает из этого полиция?
— Скажут, что машину кто-то угнал.
— Не кто-то… — поправил его Галва. — Сначала они поговорят с тем полицейским, который приезжал на мотоцикле, и, когда узнают, что он как следует не осмотрел место вокруг машины, а сразу уехал, его здорово отругают. Потом они скажут, что мы вторично угнали эту машину, и бросятся нас догонять.
Машита терпеливо выслушал рассказ, но по его лицу едва ли можно было определить, что он все понял.
— Кто пытается скрыться на машине, — неторопливо объяснял Галва, — того полиция разыскивает на дорогах. А мы пойдем пешком и будем стараться избегать дорог. Поэтому я и старался, чтобы машину не нашли, понимаете?
— Теперь ясно, — кивнул Машита, — просто, пока не найдут машину, нас будут искать совсем в другом месте.
— Именно так, — согласился Галва. — Можно двигаться… Машита точно не знал, куда двигаться, но уже не задавал вопросов, а послушно следовал за своим спутником.
Только когда над Мюнхеном засверкали первые лучи восходящего солнца, полковник Говард решил закончить ночное бдение и пойти спать. Он уже ни во что не верил — ни в многоопытного комиссара Вольмана, ни в Кларка и Робертса.
Он был уверен, что операция «Утренняя звезда» закончилась. Это была неудачная операция, все-таки чутье разведчика не обмануло его. Он должен был возражать генералу, должен был… Внезапно у него появилось подозрение. Ну конечно, это так! Генерал никогда особенно не занимался деятельностью секретной службы, Всю свою энергию он направлял на интриги против своих политических противников и на всевозможные политические спекуляции. Почему же он придал такое значение этой операции? Почему он так энергично настаивал, чтобы операцией руководил именно Говард?
Не было тайной, что положение Говарда в американской секретной службе было чрезвычайно устойчивым. Видные генералы менялись, а он оставался. И не только оставался, но всегда считался практически первым человеком независимо от того, кто стоял во главе этой службы. Естественно, что многим это не нравилось. Однако хорошие знакомства и высокие профессиональные качества — все это способствовало тому, что в конце концов с этим смирились. И только нынешний генерал — и Говард знал это очень хорошо — никак не мог перешагнуть через это.