— На аэродроме я, конечно, был, но репортаж обещал написать Данда.
— Но ведь он в госпитале!
— Правильно, он в госпитале, но взялся за эту работу. Я вчера с ним переговорил. Сначала эту статью хотел написать я сам, собрал кое-какой материал на аэродроме, но Данда меня уговорил поручить это ему, так как у него есть интересные факты. К завтрашнему дню все будет готово.
— Он что же, будет работать прямо в палате?
— Данда себя не так уж плохо чувствует, на следующей неделе его обещали выписать.
— У него что же, был подготовлен материал еще до того, как он попал в эту злосчастную аварию?
— Точно не знаю, но, кажется, он собрал необходимый материал непосредственно в госпитале. Там с ним лежит один летчик…
— Чудесно! Ко Дню авиации у нас будет репортаж из госпиталя. Теперь я не удивляюсь, почему пилоты избегают беседовать с журналистами. Даже в страшном сне трудно себе такое представить: репортаж ко Дню авиации из госпиталя…
— Но Данда меня заверил, что у него отличный материал.
Неожиданно раздался телефонный звонок.
— Краус у телефона. Говорите, пожалуйста, громче, я плохо вас слышу. Это ты, Петр? Что случилось? — Главный внимательно выслушал, потом сказал: — Хорошо, я согласен, пусть репортаж привезет Вондрачек, а ты можешь остаться. До свидания! — Краус положил трубку и с минуту молча смотрел на телефонный аппарат. — Это надо же, вот уж действительно везет!
— Неужели опять какие-нибудь неприятности с этим Черником?
— Наоборот, на Доброводицком полигоне обнаружили заминированный фашистский тайник. И Петр как раз при этом присутствовал. Везет же парню!
— Главное — чтобы он чего-нибудь не выкинул, — язвительно заметил Валек.
Главный редактор внимательно посмотрел на начальника отдела:
— Ну-ка, Любош, закрой, пожалуйста, поплотнее дверь. Вот так. А теперь слушай меня внимательно. Репортаж ко Дню авиации я поручил написать тебе, лично тебе. Поэтому завтра или в крайнем случае в понедельник утром ты мне этот материал обязан принести. Если Данда напишет статью, отлично, мы опубликуем ее в следующем номере. Ясно? И вот еще что… В последнее время мне не нравится твое отношение к работе. Ты потерял когда-то присущие тебе хорошие качества: добросовестность и ответственность за порученное дело. Мне кажется, что руководящая должность вскружила тебе голову. К коллегам ты относиться свысока, не замечаешь их достоинств…
— Ты имеешь в виду Черника? — попытался вставить хоть слово Валек.
— Потрудись не прерывать меня, у тебя еще будет возможность высказаться. Я имею в виду не только Черника, но и других, например Брандла. Мне очень не нравятся твои постоянные выпады против него. Мне лучше знать, сколько времени ему сидеть в моем кабинете, а сколько — у рабочего стола. Что же касается твоих насмешек, что Брандл умеет только править чужие рукописи и вычитывать корректуру, я тебе вот что скажу: если бы ты написал столько репортажей, фельетонов и рецензий, сколько их в свое время написал Брандл, с твоим характером у тебя давно голова пошла бы кругом. Это я уговорил когда-то Брандла оставить журналистскую работу и стать ответственным секретарем редакции, то есть заняться очень неблагодарной, но нужной нам всем работой. Это что касается Брандла.