— И все?
— Наверное. Но если будет время, я должен произвести опрос всех индейцев, каких только сумею, чтобы определить, как сказывается на поголовье весенняя охота племени кри. Они хотят выяснить, сколько отстрелянных птиц приходится на какой пол во время охоты. Возможно, самки составляют только сорок процентов. А это значит, что во время гнездования остается много холостяков.
П. Л. энергично запыхал трубкой, попеременно то морща, то растягивая тугую смуглую кожу лба, волосы запрыгали, словно пришедший в возбуждение зверек.
— Звучит неплохо, — сказал он. — Из этого вполне можно сварганить докторскую.
— Может быть. Я люблю гусей. Дома, на Барре, я часами наблюдал за белощекими казарками. А вы куда направляетесь этим летом?
— Я перессорился с вахтерами, так что мне, видно, придется остаться на лето в Торонто, если только не удастся разыскать студента, который бы согласился присматривать за птицами. Но если я смогу вырваться, так прикачу к вам на недельку-другую.
Рори удивленно и внимательно посмотрел на него. Конечно, (бывают спутники и похуже! П. Л. продолжал:
— Никогда не занимался водоплавающими тамошней палеозойской равнины. Думаю, мне понравится.
— Чудно, — сказал Рори. — Давайте приезжайте.
Некоторое время они молча шли рядом. Был час "пик". Машины шумным потоком катились мимо них по Квинс-Парк-Кресчент. Потом П. Л. заговорил снова:
— Эта самая "Алиса", выдохлась она, что ли?
— Не совсем, — ответил Рори. — Дала новый шторм, там теперь черт те что творится, в Северной Атлантике.
— Ну да. Только она уже не занесет к нам новых птиц!
Рори протянул ему газету.
— Тут есть об урагане, на третьей странице, — сказал он.
Пошли медленнее, П. Л. развернул газету и углубился в чтение.
Они миновали большие богатые особняки, стоявшие в глубине, за безупречно ухоженным газоном и кустарником. Когда-то Рори страшился, что вовсе не сможет врасти в эту среду и что честолюбивые мечтания увлекли его слишком далеко. Уже тогда Рори уразумел, что за его стремлением к успеху скрывалось нечто совсем иное: попытки обрести уверенность, обрести сознание своей индивидуальности и принадлежности к этой среде. Но те страхи давно уже перестали терзать его. Экзамены остались позади; впереди же, чуть не рукой подать, степень магистра, а то и докторская степень. Сейчас он был убежден, что он, Рори Макдональд, иммигрант, парень, у которого лишь на восемнадцатом году жизни завелся первый галстук, — в один прекрасный день станет владельцем одного из тех домов, мимо которых они теперь прошли.
Разителен был контраст между ними и той низенькой, с глинобитным полом лачугой на острове Барра, где зародилось его честолюбие и непреклонная решимость любой ценой добиться успеха.