Экран покрылся рябью, на мгновение погас, а затем начался обратный отсчет — четыре секунды, зернистое черно-белое изображение в духе старых кинопленок.
Снова черный экран, вкрадчивый шепот в темноте:
«Выйди из камня…»
У Кэти в груди все оборвалось, когда она увидела на экране лицо Стива. Лоб был стянут ремнем, две плотные кожаные подушечки под ушами удерживали голову неподвижно. Часто моргая, Роджерс обливался потом.
— Господи, Сэм, — пробормотала Кэти. — Это Стив…
«Это еще что такое, твою мать?» — воскликнул на экране ее бывший муж, голос которого прозвучал сдавленно и хрипло.
«Наконец-то, — произнес за кадром мужской голос. — Стряхни с себя сон, Матерь Божья!»
«Что это такое, твою мать…»
Кэти и Маркхэм, раскрыв рты, словно зомби смотрели, как Роджерс вырывался, затем резко затих и у него на лице появилось недоумение. Отсветы на блестящих от пота щеках чуть изменились. Похоже, он смотрел на что-то прямо над собой. В зловещей тишине глаза Стива раскрылись, затем прищурились.
«Наконец-то, — снова повторил мужской голос. — Стряхни с себя сон, Матерь Божья!»
Роджерс тщетно попытался повернуть голову к говорившему.
«Кто ты такой? Какого хрена тебе нужно?»
Свет, падающий на лицо Роджерса, снова изменился, и он перестал вырываться. По гнетущему молчанию Кэти и Маркхэм поняли, что его внимание что-то привлекло. Дыхание Стива резко участилось. Затем точка съемки внезапно изменилась. Теперь камера подрагивала, находясь прямо над пленником.
— Ублюдок снимает двумя видеокамерами, — отсутствующим голосом промолвил Маркхэм. — Одна стационарная, другую он держит в руках.
Монтаж был выполнен мастерски. Вторая камера медленно двинулась от лица Роджерса по его шее.
Когда в нижней части экрана показался первый из нескольких окровавленных стежков, Стив начал кричать:
«Твою мать! Что ты со мной сделал?»
— Боже милосердный, нет, — прошептала Кэти, увидев женские груди, пухлые, белые, подобно огромным яйцам пришитые под неестественным углом к мускулистой груди ее бывшего мужа.
Она зажала рот ладонью, не в силах слышать надрывные крики Роджерса на экране.
«Прости меня, Кэти! — вопил он. — Прости!»
Камера продолжила движение вниз по животу Стива, показав широкий кожаный ремень, который удерживал его на стальном столе. Хильди показалось, что голова у нее вот-вот взорвется. Она словно уже мысленно увидела то, что должно было появиться дальше, понимая в глубине души, что не сможет вынести это зрелище. Спрыгнув с дивана, Кэти выскочила в коридор, где ее вырвало, а Стив Маркхэм завороженно, в ужасе смотрел на то, как на экране появляются окровавленные швы на том месте, где должен был быть член Стива Роджерса.