По голосу Беррелла Маркхэм понял, что тот не хотел задерживаться на его гипотезе. Похоже, глава бостонского управления просто не понял всю эту интеллектуальную чушь, теории Маркхэма относительно мотивов Микеланджело-убийцы остались для него темным лесом.
— Должен сказать, Билл, что я в каком-то смысле надеюсь на присутствие в этих убийствах некой сексуальной составляющей. На самом деле раскрыть преступление было бы гораздо проще, если бы мы имели дело с почти интуитивным мотивом, а не с этими возвышенными интеллектуальными бреднями. Да, на мой взгляд, убийца получает определенное психологическое удовлетворение от своей работы, однако пока что характер его поведения указывает на что-то еще, куда более высокое, чем личные, собственные интересы. Нам пока что еще не приходилось сталкиваться ни с чем подобным. Допустим, как я уже говорил, убийца действительно пытался таким извращенным способом подражать Микеланджело. В этом случае он мог испытывать сексуальное влечение к своим жертвам, но для него было бы неприемлемым воплощать его в половой акт. Конечно, я могу ошибаться. Пока не будут готовы результаты вскрытия, нельзя утверждать наверняка, что жертвы не подвергались сексуальному насилию. Да мы вообще еще не знаем, как именно были убиты Кэмпбелл и Винек. Кстати, надо учесть, какое количество химических реактивов и консервантов использовал убийца для достижения своих целей. Возможно, мы так никогда и не узнаем, что этот тип делал со своими жертвами, если Кэмпбелл и Винек действительно были первыми.
— Вы полагаете, он уже убивал до этого?
— Быть может, не человека. Я готов поспорить на что угодно, что первым был козел, тот, от которого взяты ноги. Мне также очень хочется поверить в то, что на счету убийцы еще парочка кошек и собак. Билл, он знал, что делает, выбрал Кэмпбелла и Винека не только потому, что они идеально соответствовали его представлению о «Вакхе». Преступник был готов к охоте на них. Не думаю, что убийца потратил бы столько времени и сил, добывая материал, если бы не был абсолютно убежден, хотя бы в теории, в том, что его замысел удастся. Вспомните, Микеланджело сначала несколько лет вырезал барельефы и небольшие скульптуры, прежде чем перешел к статуям в человеческий рост.
— Так что же вы хотите сказать, Сэм? Вы полагаете, что этот псих снова собирается убивать? Считаете, для послания, как вы это назвали, ему недостаточно Кэмпбелла и мальчишки?
— Очень надеюсь, Билл, что этого не будет, — ответил Маркхэм, листая книгу. — Я считаю, что извращенное представление о смысле жизни, толкнувшее его убить Кэмпбелла и Винека, также многократно увеличит у него в сознании культурную значимость собственного творения, убедит в том, что он добился своей цели. Тогда убийца решит, что сделал уже достаточно. Но я скажу вам вот что. Если этот человек действительно настроен убивать и дальше, то свои жертвы он будет подбирать по канонам скульптур Микеланджело. Я могу и ошибаться, но высока вероятность того, что эти бедняги окажутся мужчинами. Мне просто очень хочется надеяться, что мы схватим его до того, как он начнет свою новую скульптуру.