– После службы этой и тем двум, – указал служка на стоявших в хвосте оборванцев, когда процессия наконец вышла на площадь к храму Единения, – по пять плетей. Вторую декаду приводить приходится.
– Сделаем, – хохотнул капрал. – Ну, чего встали? Живей давайте!
Густав в числе первых прошел в распахнутую настежь дверь и поспешил занять место на одной из задних скамей. Сунул дорожный мешок под лавку, вытянул гудевшие с непривычки ноги и огляделся по сторонам.
И, надо сказать, увиденное ему не понравилось. Нет, с переделанным из молельного дома какого-то Святого храмом все было в порядке, но вот прихожане… Если ближайшие к алтарю скамьи еще занимала добропорядочная публика, то рядом с сотником сидело сплошь отребье с городского дна. И вот это было очень и очень странно. Зачем тратить столько сил, чтобы согнать сюда голодранцев, никто из которых не пожертвует на нужды храма и медной монетки? Кому это надо?!
Тут давешний служка приоткрыл дверь в алтарь, и темного сотника будто шилом в мягкое место кольнули. Он уловил – всего лишь на какую-то долю мгновения, и все же уловил! – колебание потусторонней силы. Оставив после себя лишь легкое головокружение, наваждение развеялось без следа, но Густав моментально позабыл про мешок с нехитрыми пожитками и поднялся со скамьи. Не обращая никакого внимания на недоуменные взгляды прихожан и раздавшиеся за спиной шепотки, он решительно зашагал к алтарю.
– Сюда нельзя! – пискнул заступивший ему дорогу служка.
Густав молча положил на затылок щуплому парнишке ладонь и впечатал его лбом в кирпичную колонну. Спокойно переступил через повалившееся к ногам тело, распахнул дверь в алтарь… и едва не закричал от восторга: заметно усилившиеся эманации скверны ясно дали понять, что он на верном пути.
Следующая дверь оказалась заперта. Густав хотел было со всего размаху шибануть ее плечом, но вовремя оценил усиленные железом уголки и передумал. Вместо этого он осторожно потянул за ручку.
Заперто.
Бесы! Сотник прекрасно понимал, что дожидавшиеся конца службы солдаты нагрянут гораздо раньше, чем ему удастся выломать массивную дверь. И тогда он решил положиться на удачу. И постучал.
Как ни странно, вскоре послышался скрежет отодвигаемого засова, и не удосужившийся уточнить, кто решил его побеспокоить, адепт Единения недоуменно уставился на Густава:
– Что вам надо?!
Удар в подбородок отправил священнослужителя в забытье; сотник прошел в тесную каморку, и его кожу тут же заколола клубившаяся в помещении энергия. Точнее – ее остатки. Пытаясь унять начавшую колотить его дрожь, Густав огляделся по сторонам и сдернул накинутое на какую-то каменную плиту покрывало. Сдернул и обомлел – на алтаре лежал сильно исхудавший мужчина. Лежал не просто так: его щиколотки и запястья были прикованы к камню слегка тронутыми ржавчиной кандалами.