Дебрен, глядя на выступающий между пальцами краешек ткани, на ремешок, которым был завязан кошелек, поднял руку.
— Это рискованно, — тихо сказал он. — Я могу не выжить.
— Можешь. Хорошо сказано. Можешь… — Геп осмотрел на свет клинок меча. — Но если не поклянешься здесь и сейчас, то не выживешь наверняка. Без всякого «могу».
— Понимаю. — Дебрен коснулся медальона подушечками пальцев. — Клянусь.
Парнишка не спеша спрятал амулет под одежду. Его лицо заметно расслабилось. Мязга позволил себе облегченно вздохнуть.
— Ну, можно собираться. — Он засунул пестик за пояс. — Все в порядке.
— Подожди, — жестом остановил его светловолосый. — Давай бумагу.
— А, верно. — Мязга подошел, протянул Дебрену сложенный вчетверо небольшой листок. — Он покрыт специальным клеем. Лизнете на обороте и будет держать. Безразлично, куда прилепить: к стене или… э-э-э… ну, к трупу. Хороший клей. Полталера за флакон.
Магун осторожно развернул лист. Он был чуть больше ладони. Вероятно, не случайно, потому что приложили к нему именно человеческую ладонь, смоченную черной краской.
— Что это?
— Наш опознавательный знак, — сказал с плохо скрываемой гордостью Геп, вставая со стула. — Невидимая рука народного правосудия. Того, которое сметет тирана с дефольского трона. Оставь ее где-нибудь рядом, когда Кипанчо уже… Ну, сам понимаешь. Пошли, Мязга.
— Еще один вопрос, — поднял голову Дебрен. — Почему именно так?
На сей раз никто не спешил с ответом. Особенно Геп. Однако, надо отдать ему должное, он и не вышел, прикинувшись глухим, и не уничтожил взглядом Мязгу, когда тот наконец заговорил.
— Потому что нам самострелы держать запрещено, да и лук можно иметь только по специальному разрешению и лишь благородным для охоты. Даже с мечом показываться опасно, если у тебя нет хорошего объяснения. А Кипанчо почти никогда лат не снимает, да и рыцарь он очень крепкий, хоть псих и изверг. Нам с ним не справиться при таком-то оружии. — Он провел пальцем по пестику. — Вот потом, когда начнется… Тогда мы будем драться открыто, лицом к лицу, в латах, со щитами, метательными машинами. Но сейчас…
— Пошли, — тихо сказал Геп. — Кому ты объясняешь? Он хочет остаться в живых в десять раз сильнее, чем мы. Хотя бы потому, что это не его война. Да, Дебрен, в конюшне тебя твой мул дожидается. И веревка, о которой ты спрашивал. Возвращайся к рыцарю и делай, что обещал. У тебя до завтра есть время. Потому что мы, понимаешь, латы из луков домашней работы не пробьем, а с предателем, который слово не сдержал, пожалуй, справимся.
Понемногу темнело, но крышу ветряка он видел на фоне заходящего солнца очень хорошо. Даже слишком.