Он заметил… нет, в это невозможно поверить… Да нет, от этого никуда не деться: в темнице становилось все светлее! Теперь стали видны уже и каменные своды, и часть вырубленных в скале стен. Пламя свечей сделалось почти невидимым, да и камень больше не сверкал — он сам стал источником нового света, сияя теперь уже изнутри. От всего, что Тоби видел до сих пор, можно было бы цинично отмахнуться, как от шарлатанства, но только не от этого зловещего сияния. Это было сверхъестественно. Это было настоящее волшебство. Вскоре камень сиял уже так ярко, что стало больно глазам. Все подземелье осветилось до самых дальних уголков.
Колдунья завершила свое беззвучное заклинание и склонилась над ним. Тоби застыл в ожидании новых ужасов. Он увидел в ее глазах безумное исступление казалось, она больше не замечала его. Он был только деталью обстановки, алтарем для ее черного искусства. Она высвободила из платья левую грудь. Крепко держа ее одной рукой, она резанула по ней кинжалом — легко, как бы невзначай. Она не выказала ни малейших признаков боли нет, она смотрела на струившуюся в золотую чашу кровь с радостной, почти детской улыбкой.
Даже сквозь металл он ощущал тепло крови. Он вздрогнул и зажмурился. Сердце его стучало громко-громко. Ему показалось, что он вот-вот лишится чувств. Не может же он слышать только свое сердце! Где-то далеко забил барабан.
Что это — часть ее колдовства или надежда на спасение? Может, лэрд понял, что за гостья оскверняет его дом? Или это его дряхлый стюард, который весь вечер был таким подавленным? «Дум… Дум…» Кто-то бьет в барабан. Может, он поднимает стражу, чтобы та изгнала зло из Локи-Касла?
Тоби почувствовал, как чашу снимают с его груди, и быстро открыл глаза. Леди Вальда уже закрыла грудь, но по ткани расползлось темное пятно — значит, рана все еще кровоточит. Одной рукой она держала чашу, а другой делала над ней какие-то пассы, при этом что-то беззвучно бормоча. Затем она положила кинжал ему на живот, словно на ближайшую полку. Тоби старался не шевелиться.
Барабанный бой приблизился, но доносился он не с лестницы. Похоже, он звучал у него в голове, только этот барабанщик принадлежал к другому миру. Пот ручьями стекал по лбу и ребрам.
— Ага! — Колдунья посмотрела на него, и в ее глазах вспыхнул безумный огонь, а алые губы растянулись в улыбке. — Ты тоже чувствуешь это?
Она окунула два пальца в кровь и начертала на его груди знак. Кровь была холодной, как лед. Еще раз окунула, еще знак… Прикусив кончик языка, она старательно рисовала на его теле какой-то тайный символ и, казалось, ничего не замечала. Ледяной холод обжигал кожу. Кинжал светился ровным желтым светом, но он не чувствовал его жара, только холод от знака. Рисунок расползался по телу — она прошлась пальцем вокруг его сосков, по ребрам, наверх — до ключиц, вниз — почти до пупка.