Правда, в начавшемся «потеплении» отношений как советская, так и германская сторона были отнюдь не бескорыстны. Каждая преследовала собственные цели. Немцы надеялись за счет России в какой-то мере компенсировать материальные убытки, политические и геополитические потери, понесенные в результате поражения. Рассчитывали внедриться в разрушенную Гражданской войной советскую экономику, а если получится, то и подмять ее под себя, получить рынки сбыта, торговые выгоды. А людские и сырьевые ресурсы русских делали их ценными союзниками на будущее, в случае нового конфликта со странами Антанты.
Для большевиков Германия тоже выглядела естественным партнером, чтобы можно было противостоять западным державам. При помощи немцев Советское правительство рассчитывало восстановить свое разваленное хозяйство. Но при этом и коммунистические руководители сохраняли увесистый «камень за пазухой». Стоит напомнить, что тогдашние советские лидеры, как Ленин, так и Троцкий, рассматривали свою победу в России лишь в качестве завоевания первого плацдарма для грядущей мировой революции. Согласно тогдашним марксистско-ленинским теориям победа в одной стране могла быть только временной. А упрочиться, получить постоянную основу она должна была в международном масштабе. И именно Германия считалась потенциальным эпицентром следующей революционной вспышки, будущим союзником в войне с «мировым империализмом».
Те же самые теории марксизма, доработанные Лениным, учили, что настоящий, полноценный социализм возникнет на базе развитого капиталистического производства, многочисленного и организованного рабочего класса. А концентрация капитала и промышленности в руках монополий признавалась предпосылками для создания общества «нового типа» — для революционеров достаточно будет захватить власть, взять в свои руки руководство монополиями, и они станут готовыми структурами социалистического производства. То есть в какой-нибудь отсталой Индии или Румынии социализм еще предстояло строить и строить из «феодальных пережитков», подобные страны могли служить разве что человеческим резервом, могли своими восстаниями привести к косвенному ослаблению главных империалистических держав, но в материальном и идеологическом плане СССР пришлось бы тащить их «на буксире», как Монголию или республики Средней Азии. Иное дело — Германия, где все теоретические предпосылки были налицо.
Кстати, если уж разобраться, то при любом развитии событий эти планы были авантюрой. Ведь теория быстрого перехода к социализму путем захвата власти и использования готовых государственных и производственных структур уже показала несостоятельность в самой России. Наша страна до революции ничуть не отставала от Германии и успешно конкурировала с ней на мировом рынке. И только хаос Гражданской войны да радикальные революционные реформы, разрушившие экономику, отбросили Россию далеко назад. Но Ленин почему-то полагал, что в Германии все будет не так, что там его теории реализуются в полной мере, и страна перейдет под коммунистическую власть эдаким спелым яблоком с нетронутой мощной промышленностью и научно-технической базой.