Впрочем, в начале 1920-х гг. международная обстановка для большевиков сложилась вообще благоприятно. Несмотря на их проекты «мировой революции», несмотря на зверства «красного террора», западные державы решили свернуть антисоветскую подитику и пропаганду. Поскольку сочли, что Россия серьезно ослаблена Гражданской войной и в качестве конкурента больше не представляет для них опасности. Зато Европу лихорадили послевоенные экономические кризисы, переходящие и в политические — то в одной, то в другой стране правительственные кабинеты вынуждены были подавать в отставку или висели на волоске. А налаживание связей с Советским правительством давало надежду на улучшение ситуации — и, соответственно, на спасение своих портфелей. Мало того, в создавшихся условиях возникала надежда поставить Россию под свой контроль и прибрать ее под западное влияние мирными, экономическими методами.
Торговые соглашения с Москвой заключили англичане, итальянцы, республики Прибалтики. Европейские средства массовой информации очень даже заметно сменили тон. Прекратили изображать большевиков карикатурными убийцами-комиссарами и принялись внушать читателям, что некоторые из этих комиссаров, оказывается, имеют высшее образование, знают иностранные языки, умеют остроумно пошутить — то есть в принципе, люди-то «культурные»… И стоило большевикам в ноябре 1921 г. поманить Запад одной лишь «возможностью» признания долгов царского правительства, выгодами освоения своего огромного рынка сырья и сбыта в обмен на признание Советского правительства, как все претензии, международные нормы и вопросы «прав человека» были забыты и отброшены окончательно. В январе 1922 г., состоялась Каннская конференция Верховного Совета Антанты, принявшая решения «о взаимном признании различных систем собственности и различных политических форм, существующих в настоящее время в разных странах». И о созыве Генуэзской общеевропейской конференции по экономическим и финансовым вопросам — с участием Советской России.
На этом форуме коммунисты обставили европейских политиков, как детей. Конференцию, задуманную как чисто экономическую, они быстро превратили в свою политическую трибуну. И били западных дипломатов на их поле их же традиционным оружием — юридическим крючкотворством, требуя пунктуального выполнения международных законов и правил. Раз Верховный Совет Антанты уже признал «различные системы собственности» и «различные политические формы», то иностранная поддержка белогвардейцам и другим антибольшевистским силам оказывалась ничем не спровоцированной агрессией. А вместо возврата царских долгов ошеломленные «партнеры» получили внушительный ответный счет за ущерб, нанесенный иностранной интервенцией.