— Таков наш Энди.
— Он плавает в море нагишом при свете луны.
Ему показалось, что Мередит слегка задохнулась, прежде чем сказала:
— Я создала монстра.
— Говорят, женщины любят плохих мальчиков.
Что-то в ее лице дрогнуло, она нахмурилась. Кернан с удивлением понял, что не знает о ней почти ничего, хотя, казалось, видел ее насквозь.
— У тебя есть друг?
Как он не догадался спросить раньше? На пальце у нее не было кольца, поэтому он подумал, что она одинока. Почему он сделал такой вывод? Почему теперь он, затаив дыхание, ждал ответа?
— У меня никого нет.
Руки на руле напряглись.
— Удивительно, — сказал он, вздохнув со странным облегчением, и тут же придумал объяснение.
Не то чтобы после личной драмы его волновала сердечная жизнь Мередит. Просто он не хотел, чтобы она связалась с плохим мальчиком.
Она секунду колебалась, не отрывая глаз от дороги.
— Я забеременела в шестнадцать лет. Отец ребенка бросил меня, избавив от романтических иллюзий.
Кернан услышал в голосе тоску и еще что-то. Невыносимую боль. Вмиг он забыл о своем разбитом сердце.
— А ребенок? — спросил он тихо.
Что-то подсказало ему: она не сделала бы аборт. Никогда.
Чего бы это ей ни стоило, она не предаст своей любви. Кернан понял это сразу, когда впервые наблюдал ее танец, в котором было столько силы и безудержной страсти.
Он взглянул на ее лицо. Она пыталась что-то скрыть от него. С удивившей его интуицией он понял, что в этом причина глубокой печали, которую он часто замечал в глубине ее глаз.
Кернан снова затаил дыхание. Ему необходимо было знать, что она доверяет ему так же, как он теперь доверял ей.
— Родилась девочка, — прошептала она. — Может быть, я совершила глупость. Мы с мамой работали день и ночь, чтобы свести концы с концами. Но я ни секунды не жалею. Разве что о том, что не могла проводить с ними — с дочкой и мамой — больше времени.
Кернан почувствовал, как мороз пробежал по коже.
— В тот день я попросила маму забрать малышку из детского сада. На переходе их сбила машина угонщика, уходившего от полицейских. Моя девочка не прожила на свете и года.
Голос женщины срывался от боли, плечи дрожали, глаза были прикованы к дороге.
Ему хотелось крикнуть, чтобы она остановилась. Кернан испытывал непреодолимое желание прижать Мередит к себе, приласкать, успокоить. Однако что-то в ее лице удержало его от порыва.
— Ужасно, — сказал он, понимая, что бессилен помочь ей, и страдая от этого.
Она тряхнула плечами и гордо выпрямилась.
— Это случилось уже давно. — Вымученная улыбка появилась на губах. — Сегодня мы будем просто Молли и Энди.