Визит в Англию герцога Эрнеста и двух его сыновей, Эрнеста-младшего и Альберта, был запланирован на середину мая. Но на этот раз король не выдержал: эти проклятые Кобурги никак не оставят его в покое! Он даже хотел запретить их судну заходить в английские порты, что послужило поводом для саркастических замечаний Леопольда. «Сейчас, когда в английских колониях отменили рабство, — писал он племяннице, — я не понимаю, почему тебя в Англии по прихоти королевского двора держат взаперти, словно маленькую белую рабыню, а ведь он тебя не покупал и, насколько мне известно, ты никогда ничего ему не стоила, король даже шестипенсовой монеты никогда на тебя не потратил».
18 мая Эрнест-младший и Альберт все же приехали в Англию и привезли с собой подарок — птенца попугая лори. Братья сразу же очаровали Викторию. Особенно Альберт: «Он такой же высокий, как Эрнест, но покрепче, и удивительно красивый…» Эрнест был брюнетом, а у Альберта были такие же, как у нее самой, большие голубые глаза и светло-каштановые волосы: «Невозможно было не поддаться очарованию его личности, столько в нем было доброты, нежности и ума». Оба брата имели склонность к музыке и живописи, «особенно Альберт». Виктория также отметила, что в церкви Альберт внимательно слушал проповедь. И, наконец, он произвел благоприятное впечатление на тетушку Аделаиду, что очень порадовало Викторию.
Огорчило ее лишь то, что Альберт любил рано ложиться спать. Он так устал от бесконечных приемов, что на балу в Сент-Джеймсском дворце, устроенном королем по случаю дня рождения Виктории, едва не потерял сознание после первых же двух танцев. Следующий день ему пришлось провести в постели. «У нас тут кое-кто заболел», — писала его кузина дяде Леопольду.
Зато последняя неделя прошла просто чудесно: «Он обладает всеми достоинствами, о которых только можно мечтать, чтобы сделать меня совершенно счастливой. И мне остается лишь просить вас, дорогой мой дядюшка, позаботиться о его здоровье, поскольку теперь этот человек очень дорог мне». Отъезд двоюродных братьев вызвал у нее потоки горьких слез.
В середине лета опять начались ссоры с королем, избежать их никак не получалось. Вильгельм IV пригласил герцогиню на ужин в честь дня рождения королевы, который должен был состояться 13 августа, и на свой собственный день рождения 20 августа. Герцогиня, находившаяся в это время в Клермонте, высокомерно ответила, что не сможет присутствовать на приеме в честь королевы. Ее собственный день рождения приходился на 15-е число, и она собиралась отметить его в компании брата Леопольда. Но не привезти дочь в Виндзорский дворец на день рождения короля она никак не могла.