Шон, кажется, собирался что-то сказать, однако промолчал и, неторопливо подойдя к двери, закрыл ее за собой.
Первым побуждением Дейзи было запереть на замок дверь, которая отделяла их друг от друга. Но она тут же обуздала свой порыв, положившись на инстинкт, говоривший ей, что Шону можно доверять.
Другой вопрос — может ли она доверять себе…
Четверть часа спустя Шон осторожно постучал в дверь Дейзи. Ответа не последовало.
Его охватила паника. Шону припомнился обиженный взгляд Дейзи, разочарованное выражение ее лица, когда он попытался объяснить, какими мотивами руководствовалась его мать.
Он снова постучал, на этот раз громче.
Ответа не было.
И тогда Шон решительно открыл дверь. В комнате стояла тишина, если не считать шума прибоя, доносившегося снаружи. Легкий порывистый ветерок раздувал шторы на застекленной двери — мать называла ее французским окном, — выводящей на веранду.
Шон направился к веранде. Дейзи, опираясь на перила, вглядывалась в подступающую темноту, наполненную мерным шумом прибоя. У Шона вырвался вздох облегчения. Слава богу, не уехала!
Дейзи переоделась, теперь на ней были бледно-зеленая блузка и длинная развевающаяся юбка с золотисто-зелеными экзотическими цветами. В ее распущенных волосах — длинных, почти до пояса, — играл ветерок. Дейзи выглядела как никогда умиротворенной и, как всегда, красивой.
Чуть помешкав, Шон медленно направился к ней. Звук его шагов по выложенному кафелем полу заставил Дейзи обернуться. Увидев Шона, она улыбнулась.
Его сердце лихорадочно застучало.
Впервые за все время он ей солгал. Солгал, когда подтвердил ее слова: «кто бы на них ни взглянул, сразу увидит — они просто друзья». Нет, не просто друзья — что-то между ними произошло. Какая-то перемена.
Извечное плотское влечение мужчины и женщины.
— Как же здесь покойно… — тихо сказала Дейзи.
Шон заставил себя улыбнуться, встал к ней лицом и прислонился к перилам.
— Ну что, уже не жалеешь, что приехала?
— Уже не жалею. — Дейзи отвела от него взгляд, посмотрела на шумящую внизу синеву и глубоко вздохнула. — Впервые со смерти Мэтта я принадлежу сама себе.
Острое чувство вины пронзило сердце Шона, когда он услышал имя друга. Какое он имеет право, пренебрегая памятью Мэтта, вожделеть его жены?
— Работа и забота об Реджи занимают все мое время. Я почти забыла, кто я. Может быть, в этот уик-энд я вновь обрету себя, — задумчиво проронила Дейзи.
— Я бы очень хотел помочь тебе в этом, — отозвался Шон. — Помочь тебе снова обрести себя.
Дейзи повернулась к нему. Их взгляды встретились и долго не расставались.