— Одна из кого?
— Из них. Скверных ребят.
Софи засмеялась, не веря своим ушам.
— Да кто эти скверные ребята, Лон? Насколько мне известно, мною играют двое скверных ребят. Федерико и ты.
— Если бы я был скверным парнем, — мягко добавил он, наблюдая за выражением лица Софи, — ты бы не позвала меня. Ты знала, что я защищу тебя. Ты знала, я не допущу, чтобы тебе причинили вред.
— Я тебя не обижала, — устало произнесла она. — Я этого никогда бы не сделала. — Ей вспомнилось, с какой легкостью Федерико воспользовался ею, чтобы заманить Алонсо в западню. — Во всяком случае, намеренно.
Лон медленно опустился на землю в нескольких футах от Софи и содрогнулся, разворачивая упаковку с едой. Из-под закатанного рукава рубахи потекла ярко-красная струйка.
У Софи пропал аппетит. Она оставила попытки вскрыть свои упаковки.
— У тебя все еще течет кровь.
Лон пожал плечами и откусил от своей белковой плитки.
— Я не собираюсь умирать.
— Не смешно.
— А я к этому и не стремился.
Он — адская головная боль для нее. Она поднялась и обтерла ладони о брюки.
— Дай мне взглянуть на твою руку. — Софи опустилась на колени возле него, сделала глубокий вдох и закатала рукав выше. — Очень много крови.
— Ты всегда не выносила вида крови. — В его глубоком голосе слышались самодовольство, извращенная мужская гордость, отчего Софи почувствовала себя глупой и по-женски слабой.
— Оставь, — резко сказала она.
Надо говорить безразличным тоном. И это при том, что она кожей остро ощущала близость Лона. Может быть, все дело в том, что его глаза буравили ее лицо, затем остановились на ее груди. Или в его размерах, игре мускулов при каждом движении массивного тела.
— Тебе придется снять рубашку. Ты потерял слишком много крови.
— Откуда ты знаешь?
— Даже у меня есть кое-какой здравый смысл. — Она сделала насмешливую гримасу и добавила, понизив голос: — Если я не особенно часто пускаю его в ход, это еще не означает, что он вообще отсутствует.
— Это интересно.
— Ничего особенного.
Софи сделала глубокий вдох. Лон принялся расстегивать рубаху. Наконец работа была закончена, и перед Софи предстали мускулистая грудь, смуглый живот, где под золотистой кожей ходуном ходили мышцы. У Лона потрясающая фигура. Завораживающая фигура. Фигура, которую женщине хочется…
— Снимай совсем, — строго велела она, стараясь не отвлекаться.
— Она прилипла, — сказал он.
Так оно и было. Плечи открылись, но засохшая кровь на верхней части рукава не позволяла оторвать ткань.
Преодолевая позывы к рвоте, Софи осторожно отделила ткань от раны. В конце концов ей удалось освободить Лона от рубахи. Но кровь уже хлынула с новой силой.