Рорк взял Еву под руку, и они вышли на улицу.
— «Одно местечко», конечно же, принадлежит тебе.
— Ну, раз уж моя жена питается почти исключительно пиццей, я решил, что это хорошая мысль — прикупить местечко поближе к дому, где подают отличный сырный пирог.
— С этим не поспоришь.
Ласковое вечернее солнце выманило на улицы толпы людей. Туристы, груженные покупками, задирали головы, глазели на небоскребы и воздушные трамваи. «Путаются под ногами», — раздраженно подумала Ева. И действительно, людям, идущим по своим делам, приходилось лавировать и уклоняться от столкновений. Эта картина была похожа на странный и хаотичный балет, решила Ева, сопровождаемый ревом гудков, громкими разговорами уличных торговцев, писком сотовых телефонов и устройств с наушниками.
Пара подростков на скейтбордах. Ржут как лошади. А на углу торговец с передвижным грилем затянул песню.
— Пожалуй, это была неплохая идея — пройтись, — согласилась Ева.
— У тебя даже голова прошла… то есть, прости, глаза.
Рорк остановился и выбрал букет из неизвестных Еве цветов — ярко-алых и синих, — выставленных на тротуаре. Он заплатил продавцу и протянул букет Еве. А торговец с грилем все распевал итальянскую песню.
«Чертовски приятный момент, — подумала Ева. — Чертовски приятный момент в Нью-Йорке».
— Будем считать, что это свидание, — сказала она вслух.
Рорк засмеялся, обвил рукой ее талию, притянул к себе и демонстративно крепко поцеловал, вызвав аплодисменты продавца.
— Вот теперь у нас свидание.
Они прошли еще полквартала, и он подвел ее к столику на открытой веранде оживленной пиццерии. Ева постучала пальцем по табличке «Стол заказан».
— Ты его заранее заказал.
— Хорошо быть готовым ко всему. Я и пиццу заказал заранее, они знают, что нам принести. Ну теперь, когда я рассказал тебе, как провел день, расскажи, что у тебя новенького.
— Мой день был довольно бурным.
— Я не вижу синяков.
— Он был бурным, но не в этом смысле.
Ева рассказала о беседе в Гринвиче. Она не успела закончить, когда официант принес бутылку красного, бутылку минеральной воды и живописное, как натюрморт, блюдо закусок.
— Я бы сказал, Фелисити приняла мудрое решение и счастливо избежала худшей доли.
— Все эти годы она таила в душе страх. Это был глубокий тайник, такой глубокий, что, мне кажется, она о нем могла забыть на время. А потом что-нибудь напоминало ей или у нее просто случался неудачный день, и тайник открывался. Было в Дадли что-то такое, что она разглядела только тогда, когда подобралась к нему поближе, — а мне кажется, у нее есть эта жилка, она же психотерапевт! — и поняла, что ей грозит опасность.