— Хорошо. Но по всему миру продано больше, на это и будет давить защита.
— Семьдесят пять пар продано на момент убийства, — вставила Ева. — Пибоди уже вычеркнула сорок три.
— Уже сорок шесть, лейтенант.
— Ладно, с такими шансами мы поборемся, — кивнула Ева.
— Алиби, — начала Рио.
Пока они с Евой спорили, у Бакстера засигналил коммуникатор. Он бросил взгляд на дисплей, сделал знак Еве и вышел из комнаты.
— Некоторые из гостей готовы поклясться под присягой, что Дадли и Мориарти не покидали вечеринки, — продолжала Ева. — Другие утверждают, что не видели одного из них или обоих на протяжении значительного времени. Третьи вообще не помнят, видели или нет. Если ты не сумеешь сломать такое хлипкое алиби, значит, не умеешь работать.
— Не учи меня делать мою работу, — отвечала Рио. — Моя работа — ставить под вопрос все твои находки. Если ты арестуешь этих двоих раньше, чем у меня будет железное обвинение, они могут ускользнуть. Мой босс не даст ордер на арест, пока не поверит, что может добиться обвинительного заключения. Это очень богатые люди, они могу себе позволить целую армию лучших адвокатов.
— Плевать я хотела, что они там…
— Лейтенант. — В конференц-зал вернулся Бакстер. — Можно вас на минутку?
Ева подошла к нему, выслушала, кивнула.
— Скажи всем.
— У меня только что был телефонный разговор с одним из самых авторитетных и известных производителей кнутов, хлыстов, плетей и прочего. Он подтверждает, что именно он изготовил орудие последнего по времени убийства для некой Леоны Блум, купившей его как подарок другу. Вместе с кнутом она оплатила и курс уроков. Этот спец по кнутам аккуратно ведет записи: он гордится своей работой. Этот курс прослушал Уинстон Дадли Четвертый шесть лет назад в Сиднее.
— Это хорошо, — кивнула Рио.
— Спец по кнутам помнит Дадли, — продолжал Бакстер. — Помнит, как серьезно он относился к урокам. Он не только прошел предложенный курс, оплаченный Леоной Блум, но и заполировал его дополнительным, который оплатил сам. Спец по кнутам говорит, что к концу занятий Дадли чертовски здорово управлялся с кнутом.
— Отлично! — одобрила Рио.
— Это прямое попадание, — возразила Ева. — А тебе что надо? Понаблюдать в прямом эфире, как они кого-то убивают? Мы можем пристегнуть к ним оружие, мы можем пристегнуть к ним убитых. У Мориарти обнаружится арбалет и гарпунное ружье. У Дадли наверняка сохранился чехол от штык-ножа, можешь не сомневаться. Футляр для кнута. Им нужны эти фетиши, напоминания. Любуются на них и злорадствуют. Мы не можем угадать, кого они наметили следующей жертвой, но можем быть твердо уверены: жертва уже намечена. И не одна. — Ева давила, сознательно давила на эту кнопку всем своим весом. — Они подсели на это дело, как на наркотик, и они не остановятся. Не могут остановиться, — настаивала она. — Эта игра их захватила с головой, и счет у них равный. Всю жизнь они играли в работу, играли в спорт, просто играли, черт бы их побрал, и вот наконец нашли себе игру по душе. Это их частная, глубоко личная игра, она их связывает, как любовников. Они убивают людей, которые сами по себе ничего для них не значат и становятся значимыми только потому, что эти двое решили их убить. Удостоили вниманием. У жертв никогда не было и не будет того, что эти двое считают своей привилегией по праву рождения.