И Еве это нравилось.
Двое патрульных тащили вверх по эскалатору тощего, как жердь, типа в наручниках. Тот всю дорогу, не умолкая, повторял сквозь зубы: «Чертовы копы, чертовы копы, чертовы копы», и Еве его проклятия были слаще музыки.
Сойдя на своем этаже, она направилась в убойный отдел. У торговых автоматов она заметила одного из своих, детектива Дженкинсона. Он с тоской в глазах изучал меню.
— Дженкинсон!
— Эй, лейтенант Даллас, привет! — Завидев ее, он повеселел.
Судя по виду, он уже пару дней спал прямо в одежде.
— Что, решил сверхурочно поработать?
— Да вот, поймали тут с Рейнеке позднюю пташку, — сообщил Дженкинсон и нажал кнопку на автомате. В лоток выпало что-то, что слепому можно было бы толкнуть за булочку с сыром. — Закругляемся уже. Клиент пошел в стрип-клуб оттянуться со стриптизершей. Заваливается туда один козел и с полоборота вскипает. Стриптизерша-то, оказывается, — его бывшая. Он ей пощечину, клиент тот ему в морду. Козла пинком на улицу. А он пошел домой, взял любимую бейсбольную биту и стал караулить у выхода из клуба. Клиент вышел, козел на него набросился. Отметелил да мозги-то сдуру и вышиб.
— Вот те и оттянулся в стрип-клубе, — прокомментировала Ева.
— И не говори. Козел этот, конечно, сам без мозгов, но изворотливый. — Дженкинсон сорвал с несчастной булочки упаковку и откусил добрую половину. — Биту бросил — и деру. Свидетелей выше крыши, отпечатки, имя с фамилией и адресом — все есть. Верняк! Нет бы сделать всем одолжение и подождать нас дома. Нет, он покантовался где-то пару часов и заваливается к своей бывшей. С цветочками. Выкопал из клумбы у дома, прямо с корнями и землей ей сунул.
— Сердцеед, — хмыкнула Ева.
— Ага, — кивнул Дженкинсон, приканчивая булочку. — Она его, конечно, не впустила — у стриптизерш и то мозгов больше — и быстренько полицию вызвала. А он там орет, в дверь колотит, пучком этим трясет — весь коридор землей закидал. Приезжает патруль, а он взял и в окно сиганул. С четвертого этажа. И букетик свой с собой прихватил.
Дженкинсон умолк, заказал в автомате кофе с двумя таблетками сахарозаменителя.
— Но дуракам везет. Внизу какой-то торчок дурь толкал, тот прямо на него и приземлился. Продавец — в лепешку, покупатель его — в реанимации, но козлу этому они падение смягчили.
Ева покачала головой.
— Нарочно не придумаешь, — бросила она.
— Дальше — лучше! — пообещал Дженкинсон, отпив глоток из стаканчика. — Нам-то его еще и ловить. Я вниз по пожарному, Рейнеке — по лестнице. А торчок внизу — в лепешку. Между прочим, то еще зрелище. Короче, Рейнеке выбегает, смотрит: этот тип уже улепетывает. Сунулся в китайскую забегаловку с черного хода, мы — за ним, бежим через кухню, китайцы врассыпную, он на нас кастрюли опрокидывает, жратву ихнюю и черт знает что еще швыряет. Рейнеке поскользнулся на каком-то дерьме, так и загремел. Нет, такое точно не придумаешь!