Ева поразмыслила над этим, пока устраивала у себя в кабинете еще одну доску с фотографиями. Заказав кофе, она покосилась на дверь, отделявшую ее рабочее пространство от кабинета Рорка. Ему нужно было еще кое-что доделать по работе, и Ева подумала, что есть нечто по-своему трогательное в том, чтобы вот так вот работать рядом — в соседних кабинетах.
Она зарядила на компьютере поиски по базам и, пока ждала результатов, решила занести в записи по делу пришедшие в голову новые идеи.
«Охотник. Крупный зверь. Убийство ради кайфа. Необычное оружие, хитрый план — привлечь внимание. Внимание — трофей? Кто любит охотиться и имеет доступ к данным Свита? Мотив — подставить Свита?»
Оторвавшись от записей, Ева глянула на экран компьютера, сигналящего о входящем сообщении. «А вот и Рио», — пробормотала она и стала читать рассекреченное прокурором подростковое досье Хьюстона, которое высветилось на экране.
«Вандализм, магазинные кражи, незаконное хранение, прогулы в школе, — прочла она. — Две отсидки в несовершеннолетнем возрасте плюс в промежутке арест за хранение наркотиков и порчу частной собственности. Направлен на принудительное лечение к психологу. Все еще до того, как ему стукнуло шестнадцать».
Ева откинулась в кресле и принялась листать отчеты социальных работников, психологов, комментарии судей.
В общем, на парня навесили ярлык испорченного ребенка, дебошира и рецидивиста с пристрастием к легким наркотикам. А потом кто-то почесался и копнул поглубже, глянул повнимательнее в его медицинскую карту. Переломы, синяки, отбитые почки — все это списывали на драки, пока аккурат накануне семнадцатого дня рождения Джамаль не избил своего отца до полусмерти и не сбежал из дому.
У Евы все сжалось внутри — картина была ей хорошо знакома. Она знала, каково это, когда тебя избивают и ломают, каково это — дать наконец сдачи.
«Они тебя все-таки поймали, верно? Да, выследили, поймали и бросили за решетку. Но ненадолго. Все-таки нашелся кто-то, кто разобрался, что с тобой происходило».
Читая свидетельские показания матери, Ева ощущала ее страх и чувство стыда, но никакого сочувствия к ней не испытывала. «Мать ведь обязана защищать своего ребенка, разве нет? Во что бы то ни стало! А эта лишь скрывала из страха и стыда все его синяки и переломы, пока не пришло время, пока не нашелся один нормальный полицейский, который все из нее вытянул».
Джамаля поместили под присмотр в пансионат для реабилитации малолетних преступников, с ним работали психологи. «Наверное, это ему и помогло одуматься, повзрослеть. Это и то, что он дал наконец сдачи». А прошлой ночью кто-то все это оборвал.