он потерял.
Домой они вернулись раньше, чем если бы их встреча проходила при других обстоятельствах. Малоун предложить выпить по рюмке на сон грядущий, но Джеб отказался, сославшись на то, что устал с дороги. Тогда Чейз вышел в свой изуродованный двор, посмотрел на поваленные пальмы, а затем лег в гамак, висевший между двумя уцелевшими деревьями, закрыл глаза и стал думать о Белласаре, о Сиене и о смертном приговоре, который только что ей вынес и о котором она еще не знает.
Когда Малоун впервые увидел обложку журнала, изображенное на ней лицо поразило. Оно было прекрасным, но что-то в нем говорило о том, что в этой женщине скрывается и другая, внутренняя красота.
Теперь лицо и глаза Сиены стояли перед его внутренним взором. Малоун продолжал думать о ее гладкой смуглой коже цвета жженой сиены — его любимого цвета. Он засыпал и просыпался несколько раз, снова и снова думая о прекрасной женщине, обреченной на смерть. Он представлял себе ее идеальные чувственные черты. Не вспоминал, а именно представлял, поскольку мысли его занимало не лицо с журнальной обложки, а то, что скрывалось за ним, та внутренняя красота, которая будет уничтожена, если он ей не поможет.
А заодно можно будет и поквитаться с Белласаром.
Когда утром Джеб вышел из дома с чемоданом в руке, Малоун стоял, прислонившись спиной к дверному косяку.
— Я сделаю это, — сказал он.