— Интересно будет узнать, какого удовольствия лишился весь остальной мир.
Из глубины комнаты возник слуга и налил янтарный напиток в бокал Малоуна.
— А мне приготовьте еще вот этого, — велел ему Белласар.
— Уж если вы такой тонкий знаток, — заговорил Малоун, — хотелось бы знать, какой сорт водки вы добавляете в свою «Кровавую Мэри».
— Водки? Боже милостивый, да ни за что! И это не «Кровавая Мэри», а смесь свежевыжатых овощных соков. Я не притрагиваюсь к алкогольным напиткам. Они разрушают клетки печени и мозга.
— Но при этом вы не возражаете против того, что мы, все остальные, пьем?
— Мальтус в ответ на ваш вопрос мог бы сказать, что алкоголь — весьма эффективный способ борьбы с перенаселенностью.
Малоун не понял, шутит ли Белласар или говорит серьезно.
Слева от Малоуна открылась дверь, и в библиотеку вошла самая прекрасная женщина из всех, кого ему приходилось видеть.
Малоуну пришлось напомнить самому себе о том, что человеку все-таки необходимо дышать.
Только теперь он понял, почему Белласар настаивал на вечерней одежде. Платье женщины было черного цвета, но рассеянный свет разноцветных ламп заставлял его светиться, переливаясь различными цветами приглушенных оттенков. На нем не было бретелек, которые могли бы отвлечь внимание от элегантного изгиба ее загорелых плеч, а достаточно глубокое, но при этом выдержанное в рамках приличий декольте манило открытыми сверху округлостями груди. Узкая талия, плоский упругий живот, чувственная линия бедер, длинные точеные ноги.
Но самым примечательным было ее лицо. Журнальная обложка просто не могла передать, что означает «жженая сиена» по отношению к коже этой несравненной женщины. Черты ее лица были безукоризненны. Изгиб подбородка идеально гармонировал с двумя — меньшего размера и выгнутыми в обратную сторону — дугами бровей и завивающимися локонами ее буйных волос цвета воронова крыла. Однако внешняя симметрия играла в ее внешности далеко не основную роль. Главным в ней были глаза и то пленительное очарование, которое крылось в их глубине.
Чувства, охватившие Малоуна, видимо, настолько красноречиво отразились на его лице, что она и сама смутилась.
— А остальные гости… Они что, задерживаются? — спросила она, и ее голос заставил Малоуна вспомнить о виноградных лозах и горячих летних днях.
— Больше никого не будет, — ответил Белласар.
— Но когда сегодня ты сказал мне, что вечером состоится официальный прием, я подумала…
— Нас будет всего трое. Позволь представить тебе Чейза Малоуна. Он — художник. Возможно, тебе знакомо его имя.
Женщина перевела на него взгляд, и Чейз почувствовал, как его щеки помимо воли заливает краска.