Писается прямо под себя. Замечает профессор. Надо же было мне ее научить и как же это я так, об этом я даже не подумал?
— Что! Что же ты делаешь? Разве же можно этим красить губы? Это же…
Я смеряю его, этого пугливого очкарика пренебрежительным взглядом и медленно так и с расстановкой и спокойно ему отвечаю.
— Что же вы беспокоитесь? Я ведь всего- то хочу лишь подправить и сделать более яркими свои великолепные губки. А вы не находите? Вам они нравятся? Да, кстати, я с вами, совсем, не знакома. А как с вами мне познакомиться ближе, милый очкарик?
Я наклоняюсь и слегка прикасаюсь к его лысеющей голове, оставляя на ней следы великолепной и неповторимой помадки.
А ведь он ничего! Несмотря на его обалденный вид, я чувствую за этим мощный сексуальный потенциал и неудовлетворенность. А ведь, точно! Сейчас я его распробую!
— Что ты! Что ты творишь? Противная девчонка! Ну, скажи мне не милость, зачем ты себе губы испачкала и еще и меня ими поцеловала? А почему же ты даже не просишься, а писаешь?
— Ну что же ты переживаешь? Лучше иди ко мне ближе. Ты, что же не чувствуешь моего возбуждения, котик?
— Я, я… — Лепечет он. — Я тебе запрещаю разговаривать со мной в таком тоне! Сейчас же иди на свое место и ложись. Я ведь еще не закончил с тобой и у тебя все мозги могут вывалиться по дороге из черепной коробки! Ну, же!
Мне обидно, но почему — то приходится ему подчиняться. И пока я плетусь за ним, все прикидываю свои шансы на удовлетворение с ним.
— А ведь он ничего. Особенно, когда разгневался. Мне понравилась его реакция и манера поведения. Она агрессивна! Очень агрессивна, и это мне больше всего в нем понравилось.
Потом он возится с чем-то на моей голове и все время что-то проговаривает. Мне приятны его прикосновения, и я млею от этих ощущений от его прикасаний и даже болезненных вторжений. А потом что-то щелкнуло и я уже ничего не слышу и не вижу. Я вообще не ощущаю себя.
— А теперь, открываем глазки! Моя прелесть! — Слышу чей-то приятный голос.
Смотрю и вижу только это красивое лицо за очками.
— Это что? Где я?
— Не волнуйся моя детка! Ты дома и мы с тобой сейчас начнем восстанавливать наши возможности.
— А почему? Почему мне надо их восстанавливать? Я, что? Я умерла? Или же я так сильно болела?
— Ну, да! — Говорит он и ласково смотрит в мои глаза все проникающим светом.
Ты болела и настолько сильно, что теперь тебе надо все будет осваивать заново.
— А что? Что я должна освоить? Это не будет для меня больно, доктор?
— И вовсе я и не доктор!
— А кто же тогда вы? Только не говорите, что вы меня даже не знаете. Я этого просто не перенесу. И потом. Мне с вами очень просто и легко. Помогите мне, пожалуйста, я хочу в туалет. Извините, это, кажется, так называется?