Но имелась и другая вероятность. Незадолго до моего первого визита кому-то пришло в голову, что лучше построить плот и отчалить в неизвестность – авось куда-нибудь вынесет, – чем тихо угасать на острове. И у этой идеи имелось немало сторонников.
Значит, можно предположить, рассудил я, что максимум через год хендерсонцы построили бы свой плот и отплыли бы на нем за новой жизнью или сравнительно быстрой смертью. И если испанцы пристанут к острову через полгода после этого события, то ведь они никого не обнаружат! Вывод: в ближайшее время возможно появление незваных гостей. Которые вряд ли удовольствуются моим заявлением, что остров уже занят.
Отсюда следовало простое резюме: в ближайшее же время надо вооружить несколько самых сметливых и хорошо относящихся ко мне островитян чем-нибудь огнестрельным, причем с дальностью поражения не менее двухсот метров. Ибо в ближнем бою даже против пяти испанцев все племя во главе со мной не имеет никаких шансов.
Но мало перестрелять высадившихся, необходимо еще и уничтожить корабль, причем так, чтобы с него никто не спасся. Ну или почти никто. И нельзя допустить, чтобы хоть какая-то часть команды добралась до берега. На кораблях этих времен экипаж может превышать пятьсот человек, а даже против сотни нам не выстоять – порвут голыми руками.
Мысли, как все это провернуть технически, у меня уже были. Но ведь в любом деле организация значит ничуть не меньше техники, и я для начала хотел прикинуть, на кого из аборигенов можно рассчитывать в случае чего.
Первыми кандидатами стали Хани и Тими-ау, уже привыкшие, что их зовут Ханя и Тим. Они лучше всех говорили по-русски и больше других работали на стройке, потихоньку обучаясь обращению с инструментами. Естественно, подобный энтузиазм привел к резкому улучшению их материального положения. Не будем говорить про мелочь типа рыболовных крючков, кухонных ножей и небольших отрезков ситца. Но они теперь жили не в пещерах вместе с остальным племенем, а в натуральных хоромах! Это если по местным меркам, естественно. В двадцать первом веке их жилища носили название палаток. Первая, синего цвета, именовалась «Тунгуской», в ней я жил первую неделю своего пребывания на Хендерсоне. А потом купил здоровенную кемпинговую «Килкенни-5» и переселился туда, а старую подарил Хане за большие успехи в изучении русского языка. Но вскоре выяснилось, что в этой палатке она собирается жить с Тимом.
При своей весьма небольшой численности аборигены вынуждены были строго следить за недопущением близкородственных браков, и Тим с Ханей давно знали, что никакой другой пары для каждого из них просто нет. Но мужем и женой они станут года через два. На мой взгляд, им было лет по четырнадцать, а точно они и сами не знали.