– Да, Ник-ау, я видеть, – согласился парень.
Он был братом Хани по имени Поли-пото, а теперь с немалым удовольствием стал Полем, потому как его имя на мангареванском означало что-то вроде «маленький уродец». Кому такое понравится, хоть оно даже имеет какое-то отношение к истине?
Когда я увидел его впервые, то решил, что он младший брат. При том, что Ханя тогда была мелкой, тощей пигалицей, он казался еще мельче. И к тому же сильно хромал. Но потом оказалось, что он старше моей первой знакомой с острова почти на три года, то есть сейчас ему было около восемнадцати.
Насколько мне удалось вникнуть в его невеселую биографию, он от рождения был мелковат, а года в три провалился в расселину и сломал ногу, которая потом срослась неправильно. Так что бегать он не мог вовсе, да и ходил довольно неловко. В результате чего еды ему доставалось меньше, чем если бы он оставался здоровым, а это привело к замедлению и без того не очень интенсивного роста.
Однако, как это часто бывает, недостаток подвижности у парня компенсировался умелыми руками. Правда, на острове до моего появления их было почти некуда приложить, но все же крючки и скребки, которые Поль делал из местных ракушек, пользовались заслуженной популярностью.
Быстро выяснилось, что у Ханиного брата не только руки растут откуда надо, но и с мозгами все в порядке, и недавно он был официально взят в ученики. Недавно – это потому, что ему не очень давался русский язык: например, тонкостей спряжения глаголов он так и не освоил. Но зато общение с техникой у него начало получаться почти сразу.
Сейчас он принимал посильное участие в изготовлении винтовки для сестры, то есть пытался выточить затвор. Ну что же, еще пара итераций – и у него, пожалуй, получится, подумал я, глядя на результаты его третьей попытки. У меня на уроках труда в школе первое время получалось даже хуже. Правда, тот станок сильно отличался от моего здешнего «Энкора», и не в лучшую сторону.
Конструктивно мое новое изделие задумывалось как образец здорового примитивизма. Мысль скопировать механизм «глетчера» у меня даже не возникала – больно уж до фига там было всяких мелких, сложных и нежных деталек. Кроме того, выяснилось, что при всех своих достоинствах этот револьвер боится грязи и вообще требует аккуратного обращения в отличие от того же нагана, который я до сих пор вообще ни разу не чистил, хотя пару раз уже ронял в песок. Но дубовое изделие ижевских оружейников было выше подобных мелочей, и у меня родилась мысль сделать столь же неприхотливый механизм, только еще проще.