У него сел голос. Кажется, впервые в жизни он говорил таким просительным, умоляющим тоном.
— Александр Наумович... К сожалению... У меня сейчас нет свободных денег... Все деньги вложены в дело, таков закон бизнеса...
Он дал ей выговориться, простился и положил трубку.
17
Меньше всего в тот день ему хотелось вновь испытывать судьбу, кому-то звонить... Но и откладывать он был не вправе, учитывая, что каждые сутки стоят пятьдесят долларов. К тому же, едва он представил себе Арона Львовича, на душе у него потеплело. Вот с кого нужно было начинать! Как он уговаривал, услышав по телефону голос Александра Наумовича, немедленно приехать к нему, как дразнил, перечисляя редкостные книги, которые приобрел за годы жизни в Нью-Йорке: «Снилось ли вам такое, дорогой мой?..»
Александр Наумович несколько раз набирал его номер и, в ожидании, когда поднимут трубку, ощупывал кончиком языка мостик в глубине рта — чудо протезного искусства, на которое во всем городе способен был только Арон Львович: в связи с давним дефектом челюсти у Александра Наумовича за мостик никто не брался... Но помимо зубопротезных дел еще кое-что, и не в меньшей степени, сближало их, а именно — книги по еврейской истории. Арон Львович собирал их чуть ли не всю жизнь и давал читать лишь особо доверенным людям...
Он упорно, с небольшими перерывами давил на телефонные кнопки, но прошло не меньше часа, пока в трубке зарокотал раскатистый баритон, хорошо знакомый Александру Наумовичу:
— Это вы, дорогой?.. Что же вы не едете?.. Я вас жду!..
— Как бы не так, — возразил Александр Наумович, радуясь тому, что Арон Львович наконец отозвался, — к вам не то что ехать — дозвониться невозможно...
— А какой нынче день?.. — зарокотала трубка.
— День? — У Александра Наумовича все спуталось, перемешалось в голове — день, число...
— Что с вами, дорогой?.. Сегодня суббота. И потом — вы смотрели в окно на небо?..
— Нет, — сказал Александр Наумович, обескураженный началом разговора, похожем на неуклюжий розыгрыш. — Я не выглядывал в окно и не смотрел на небо. — Нервы у него были напряжены, ему было не до шуток. — А что случилось?
— А случилось то, дорогой мой друг, — выдержав небольшую, но многозначительную паузу, проговорил Арон Львович, — случилось то, что по субботам теперь я не поднимаю трубки до первой звезды, а она появилась на небе три-четыре минуты назад...
Голос его звучал наставительно, чего не было раньше.
— М-м-м... Вы это серьезно?..
— Абсолютно. Я считаю, каждый из нас хоть напоследок обязан стать евреем... — В тоне, каким это было сказано, Александр Наумович почувствовал явный упрек. — Ну, а как вы сами?.. Что поделывали все это время?.. — Видно, в связи с молчанием Александра Наумовича Арон Львович ощутил некоторую неловкость и смягчился.