А потом она ушла куда-то по дороге на Криново, говорят, в какую-то деревню, где у нее была дальняя родня.
Через некоторое время приехал следователь, и все давали показания, что, мол, да, это был поджог, сильно пахло керосином. Сына бабы Оли судили, признали невменяемым и заперли опять в сумасшедший дом.
Конец этой истории стал нам известен через несколько лет, и был он еще более ужасным. Поджигатель сидел-сидел в психушке, а потом его снова выпустили. Он разыскал свою мать, которая к тому времени поселилась где-то в маленькой комнатке, куда ее пустили из милости. Мать его приняла и впустила к себе. В ту же ночь он ее и убил. Его опять схватили и запихнули в сумасшедший дом, на этот раз до конца жизни.
Вообще, наша деревенская история изобилует всякими рассказами, передаваемыми из уст в уста, – такими красочными и причудливыми, что иной раз приходится относиться к ним скорее как к мифам или легендам.
Пример тому – сказание о кладе, закопанном в подполе одного из домов нашей деревни.
Начались эти события в 1905 году, в эпоху первой русской революции, когда в деревню с японского фронта вернулся уволенный в запас матрос Прошка. Война с японцами была, как известно, в народе крайне непопулярна, в войсках шла сильная противоправительственная агитация, революционные настроения носились в воздухе, и нашего деревенского Прошку это весьма и весьма затронуло.
Он прибыл домой, воодушевленный идеей о том, что помещики, капиталисты и попы – это враги трудового народа и что экспроприаторов следует экспроприировать. Из этого он сделал простейший и совершенно для него очевидный вывод: решил ограбить церковь, стоявшую на другом берегу в деревне Волье. Нашел троих дружков и успешно выполнил задуманное.
Много ли он в той церкви взял – неизвестно. Могла ли быть очень богатой в то время деревенская церковь? Вряд ли. Но кое-какая добыча, похоже, все-таки им досталась. Говорили про серебряный крест с синими камушками и еще про какое-то добро. Поделили мужики это добро и разошлись по своим деревням. Как гласит легенда, именно с этих неправедно нажитых денег и пошло богатство этого самого Прошки.
Прошка, прибыв в Булавино, отгрохал себе хороший дом (его дом и до сих пор самый большой в деревне, даже несмотря на то, что сейчас москвичи-дачники с хорошими заработками понастроили себе очень приличные коттеджи). Он женился, купил себе несколько коров и лошадей, остатки клада закопал в подполе дома и начал жить-поживать.
Мужик он был трудолюбивый, и благосостояние его росло и росло. К моменту коллективизации он уже был вполне полноценным кулаком: шесть лошадей, несколько батраков – словом, все как положено. Кроме того, все помнили, что под домом у него закопаны остатки клада. Конечно, на него донесли, и он был раскулачен. Донес на него наш милейший сосед Пал Саныч, которого за это сделали председателем колхоза.