И пошла с той поры лютая вражда между Прошкиной старой семьей и новой. Дети Прошкины от первой жены к тому времени выросли, да и от Молодухи уже дети попели. И ненавидели они друг друга так, что никогда у окна не садились, чтобы кто в окно не стрельнул, а в лес ходили только с топором за поясом на случай нечаянной встречи с супротивниками.
Когда мы появились в деревне, Прошка превратился уже в древнего деда Прошку, практически не слезавшего с печи, да и Молодуха, как я уже говорила, одряхлела и согнулась. Из первой Прошкиной семьи в деревне жил только сын по кличке (почему-то) Прокурор (имени его я не помню), а также дочь Татьяна Прохоровна, уже тоже весьма преклонного возраста. Этого Прокурора я сама несколько раз встречала в лесу и всегда видела у него топор за поясом, хотя он там, в лесу, вовсе не дрова рубил, а собирал грибы.
Из второй семьи живет до сих пор в деревне сын Гаврила со своими детьми, да иногда на лето приезжает его сестра.
С Прокурором история закончилась так. Он напился и ехал домой с соседнего берега. На дне его лодки плескалась вода. Он спьяну упал лицом в воду и там захлебнулся.
Надо сказать, что на озере люди удивительно внимательно следят за проплывающими лодками. Как только появляется лодка без сидящего в ней человека, ее сразу замечают. Так было и в этот раз. К лодке сразу же кто-то поплыл, ее вытащили на берег, вытащили и Прокурора из воды. Он был еще жив. Позвали мою сестру Дашу, которая умела делать искусственное дыхание, и она попыталась его откачать. Когда стало видно, что ее усилия напрасны, и он вот-вот умрет, решили позвать деда Прошку – все-таки отец.
Дед Прошка сначала не хотел идти, потом пошел. Увидел лежащего Прокурора, плюнул и сказал: «Собаке собачья смерть». Это все слышали, и Дашка тоже, так что точно не выдумка. Что уж там было в прошлом между этими двумя людьми на самом деле и насколько правдива деревенская легенда о закопанном кладе – этого мы никогда не узнаем.
Дед Прошка давно помер. Перед смертью пару лет совсем не слезал с печи и жил только благодаря преданному уходу Молодухи. Только перед самым концом собрался с силами, слез на пол, поклонился Молодухе в ноги и сказал: «Спасибо тебе, боярыня, что ходишь за мной, не бросаешь старого», – и опять залез на печку.
Его старинный враг и доносчик Пал Саныч умер раньше него тяжелой смертью – от рака желудка, мучаясь страшными болями. В последнюю свою зиму он как-то собрался с силами, доковылял до дома деда Прошки (а идти было довольно далеко, в горку, да по глубокому нехоженому снегу) и, зайдя в комнату, встал на колени, бухнулся лбом об пол и сказал: «Прости меня Христа ради». А непреклонный дед Прошка с печи ответил: «Бог простит».