— Это который?
— Секаев. А Ремизова отсеяли.
— Почему?
— Он как раз свадьбу играл. Невеста малолетняя, беременная к тому же. С разрешения родителей оформлялись. Старая песня. Все пробуют «откосить», извините, кто во что горазд. Родители приходили, скандалили даже. Папаша кричал тут, — военком усмехнулся. — «Мы свои права знаем! Мы свои права знаем!» Все умные, едрена мать. Только у них права, а у нас одни обязанности.
— Секаева тоже вызывали?
— Да. Два раза. Потом забрали личное дело. Сказали: у нас будет службу проходить. Я так понимаю, в спецвойска его. Или в спецсвязь. Странно, правда. Мальчик-то того... — подполковник покрутил у виска, — не очень, в смысле. Нервный слишком.
— Как имя-отчество Секаева?
— Игорь Игоревич. Семьдесят восьмого года рождения.
— Понятно. Теперь расскажите, что с Полесовым.
— Да откуда мне знать. Я не спрашивал. Месяцев пять назад этот Зубов, полковник, приехал снова. Интересовался вашим Полесовым, чтоб ему... Вызывал трижды. Я спросил тогда: он же «запасник», а полковник усмехнулся так... и говорит: «Много будете знать — на Севере состаритесь».
— Как они выглядели?
— Эти двое-то? Середа — молодой, худощавый, но такой, знаете... такой...
— Жилистый? — подсказал Беклемешев. — Подтянутый?
— Вот-вот, подтянутый. Точно. Сила в нем чувствуется. А Зубов, он в летах уже, с сединой, на Шукшина немного похож. Глаза у него такие... колючие, одним словом. Неприятный тип.
— Сколько длились встречи?
— Час. Полтора от силы.
В кабинет проскользнула секретарша:
— Товарищ подполковник. Тут просили личные дела...
— Просили, просили, — кивнул Беклемешев. — Давайте-ка их сюда.
Секретарша вопросительно взглянула на военкома. Тот буркнул хмуро:
— Ну давай, раз уж принесла.
Девушка подошла к столу, положила папки перед майором, похлопала длинными ресницами.
— Можно идти?
— Иди уж. Глаза б мои на тебя не глядели, — проворчал подполковник и тут же снова переключился на гостя.
Секретарша, почувствовав, что дело неладно, заторопилась к выходу и столкнулась нос к носу с Сергеевым. Ойкнула, непроизвольно отступила на шаг.
— Прошу, — оперативник галантно отошел в сторону, пропуская девушку. Та скользнула змейкой мимо, прикрыла за собой дверь.
— Заходи, Боря, — пригласил Беклемешев, раскрывая папки с личными делами. — Интересненькое что-нибудь есть?
— Есть кое-что, — Сергеев выразительно взглянул на военкома. — Эти орлы какую штуку придумали. Они погибших для родни как «С.О.Ч.» (самовольное оставление части) оформляли, а компенсацию клали себе в карман. Я так понимаю, если список прошерстить как следует, в нем таких вот «мертвых душ» с полсотни наберется. И за Полесова с Олейниковым кто-то автографы поставил. Очень удобно, скажу тебе. Вернется такой, можно в деле пометочку сделать: живой, мол. Кто ж станет компенсацию обратно требовать. На учет снова поставили, и шито-крыто. А коли права станет качать, то, как Олейникова, — в кутузку.