Вот какие вещи. Я мечтаю о том, чтобы поближе познакомить Вас, ее и себя. Как приедете — будем устраивать пирушки?! Ведь такие строчки не всякий напишет:
Поэты мы и вровень с париями,
Но, выходя из берегов,
Мы бога у богинь оспариваем
И девственницу — у богов!
Правда, здорово? Даже завидно, что не сам написал.
Обнимаю Вас сердечно.
Приезжайте скорей в Москву».
Тему «Цветаева — Маршак» дополним воспоминаниями Новеллы Матвеевой «Последняя встреча»: «Помнится, я первая заговорила о Марине Цветаевой, и он стал рассказывать, как когда-то она пришла к нему „…в какой-то широкой цыганской юбке… Шла большими шагами… как какая-то странница… Золотоволосая, с зелеными глазами… Совершенно прелестное существо…“
Самуил Яковлевич рассказал мне о том, как предлагал Марине Цветаевой свою помощь и поддержку, когда она в них нуждалась. А нуждалась она в них довольно часто. Высказал предположение, что, может быть, судьба М. Цветаевой сложилась бы лучше, если бы она (Цветаева) не стеснялась обращаться за помощью. Но она ничего ему о своих бедах не рассказывала, так что многие ее неудачи долго оставались ему неизвестны».
ПЕРВЫЕ ИСПЫТАНИЯ И УСПЕХИ
От Майдана до гимназии, находившейся в центре Острогожска, добраться в те времена было не так-то просто. Первым поступил в гимназию Моисей. Он был всего на два года старше Самуила, но выглядел гораздо серьезнее и взрослее. Еще задолго до поступления в гимназию он прочел немало книг и не истрепал, в отличие от Самуила, ни одной из них. «Помню, как, забравшись на сундук, брат приводил свои книги в порядок. В эти минуты он напоминал мне пушкинского „Скупого рыцаря“», — рассказывал Самуил Яковлевич. Моисей, поступив в гимназию, совершенно изменился. «Возвращался он из гимназии, как со службы. Обедал один, окруженный всеми домочадцами, и между одной ложкой супа и другой торопливо и взволнованно рассказывал о гимназических порядках, о строгих и добродушных, толстых и тонких учителях в синих сюртуках с золотыми погонами, о товарищах по классу, отличавшихся друг от друга и ростом, и возрастом, и наружностью, и характером». Разумеется, все это не могло не влиять на впечатлительного Самуила. Он захотел стать таким же серьезным и взрослым, как Моисей, носить такую же фуражку с гербом, серую шинель. Но Сёма понимал, что поступить в гимназию нелегко. Маленький Сёма был рассеян, беспечен. Он попросил родителей помочь ему подготовиться к вступительным экзаменам. А в душе мечтал, чтобы и здесь в Острогожске оказался свой Халамейзер — такой же добрый, бесхитростный, любящий детей. И такой нашелся — острогожского Халамейзера звали Марк Наумович. Это был ученик старших классов той же гимназии, успешно подготовивший для поступления в нее Моисея. Но Самуил — не Моисей. «Только иногда среди ночи я просыпался в тревоге и начинал считать остающиеся до экзамена дни. Я давал себе клятву не тратить больше ни одной минуты даром и на следующее утро просыпался, полный решимости взяться наконец за дело как следует и начать жить по-новому. Весь день у меня был расписан по часам.