На закате недвижимо
Закружился светлый сад…
Стой смелей! — вперед летим мы…
Крепче стой! — летим назад.
Как игра весны и бури —
Наша радость и испуг.
От лазури до лазури
Описали полукруг.
Очертили коромысло…
В бледном небе ты повисла
С легким криком и мольбой…
И нырнула станом стройным
Вниз — и ястребом спокойным
Я поднялся над тобой.
27 ноября 1908 года Маршак пишет Блоку:
«Уважаемый Александр Александрович,
не написал Вам до сих пор о своем деле, так как неожиданно должен был уехать из Петербурга.
Дело мое заключалось в следующем. Я рассчитывал устроить какой-нибудь концерт или вечер в пользу моего друга Я. В. Година, которому угрожала солдатчина и которого можно было избавить от нее за 100–150 рублей. У меня не было ни одного знакомого среди артистов и артисток, и я хотел просить Вас помочь мне в деле привлечения участвующих. Но теперь Годин освобожден и, следовательно, концерт больше не нужен.
Затем я предполагал взять у Вас цикл стихов (кажется, „О Прекрасной Даме“), который Вы обещали в наш сборник.
Сборник этот выйдет в феврале, а рукописи надо собрать не позже 8 декабря.
О направлении сборника мы говорили Вам еще весной, но если Вы пожелаете, я могу сообщить и различные подробности».
Нетрудно понять, что с такой просьбой можно обратиться не просто к хорошему знакомому, а к человеку, которому доверяешь, на помощь которого имеешь основания рассчитывать.
Яков Годин был ровесником Самуила Маршака. Он родился и вырос в гарнизоне Петропавловской крепости. Отец его, выходец из кантонистов, служил там фельдшером. Ранние стихи Якова Година очень отличались по содержанию от стихов того же периода Самуила Маршака. Одно из первых его стихотворений, написанное под впечатлением событий 9 января 1905 года, было напечатано в большевистской газете «Новая жизнь». Кровавое воскресенье было, увы, не первым трагическим событием, которое довелось увидеть Якову Годину. Он был еще ребенком, когда стал свидетелем смертной казни в Петропавловской крепости. Все это не могло не сказаться на его мировоззрении. Яков Годин уехал из столицы в начале 1910-х годов, но дружеские отношения с Маршаком поддерживал до последних дней своей жизни.
Вот несколько строк из воспоминаний Ольги Яковлевны — дочери Година: «Отец много рассказывал о своей дружбе с Самуилом Яковлевичем, об их юношеских годах, когда они вместе постоянно гостили в семье известной пианистки С. Г. Крайндель, где их называли мальчиками — Сёмой и Яшей…»
В середине 1950-х годов, уже после смерти Година, поэт Сергей Городецкий писал:
«Поэт эпохи революции 1905 года Яков Годин заслуживает того, чтобы его знал и советский читатель… Он стал поэтом городских окраин, поэтом пролетарской любви… С редким для молодого человека чутьем он выбрал своим учителем первейшего поэта той эпохи — Александра Блока — и стал скромным, но умным и верным его учеником…»