Такой же зубочисткой не скалу долбить, а хлеб крошить… неровными кусками. Ей и пузо недругу проткнуть затруднительно, лезвие просто застрянет в жировых отложениях. Разве что за ухом почесать или грязь из-под ногтей удалить сгодится.
Металлические пластины нужны в пещере как милицейский свисток – на госэкзамене в медицинском институте. А вот гидрокостюм – вещь незаменимая. Температура воздуха в гроте, пожалуй, меньше двадцати градусов по Цельсию, и мокрому голому человеку тут впору околеть. Если он, конечно, не поклонник "моржевания". И в воде, кстати, не намного теплее. Слава богу, что пещера подводная, а случись застрять в обычном подземелье, где зимой и летом десять-двенадцать градусов, долго там не протянешь. И никаких спасателей не дождешься, ласты загнешь от переохлаждения. Если, опять же, не морж, и не в валенках.
Из полезных, необходимых предметов мог пригодиться еще баллон с воздушной смесью – вдруг погружаться понадобиться. Запас воздуха, пусть его хватит максимум на сорок минут, карман не тянет.
Переварив неутешительные выводы инвентаризации, Никита решил все-таки попробовать и испытать "перо" в деле. Ввиду дефицита человеческого материала не на мягком пузе неизвестного врага, а на твердой каменной коже проклятой пещеры.
Неподъемную тушу баллона с воздухом оставил на карнизе. Подплыл поближе к солнечному пятну на воде и потыкал лезвием ножа в первое попавшееся углубление в скале. С аналогичным успехом можно отбиваться от баллистической ракеты мухобойкой. Максимум телодвижений при минимуме результата. И поцарапать камень "зубочисткой" как следует не удалось. Селин огорчился в очередной раз.
Приходилось надеяться лишь на высокий профессионализм местных спасателей.
Покружив голодной акулой вокруг светового пятна, Никита не сумел удержаться от соблазна и потревожил поселившуюся в пещере тишину громогласными воплями о помощи. При этом он что есть сил задирал голову вверх – в сторону тоннеля – и призывал помочь ему на двух языках: русском и английском. На большее лингвистических способностей не хватало. Он завопил бы и на суахили, и на иврите, и тем паче на турецком, но… увы, изучить даже основы не сподобился.
Кроме пронзительно резкого неинтеллигентного эха на вопли Селина никто не откликнулся. Из окна в мир – тоннеля никаких звуков не поступало. И шелест прибоя сюда доносился эпизодически в почти задохнувшемся варианте. Приложи ухо к любой морской раковине – шум будет гораздо мощнее, контрастнее. Дабы не охрипнуть до срока (а то вдруг, когда голос понадобится, докричаться до людей не сумеет) Никита напрягать связки прекратил. Не муэдзин же.