Бабушке ворожея выдала удобоваримую для суеверной Морозовой – старшей версию о проделках домового и сообщила, что внучке стоит кое-чему поучиться. Для того, чтобы уметь защищаться от воздействия потусторонних сил. Наплела про какие-то отметины и знамения и предложила свою помощь в обучении.
Бабушка, скрепя сердце, согласилась, а мама так ничего и не узнала.
Через пару дней Вика поднималась по обшарпанной лестнице ветхого, еще дореволюционной постройки дома, в котором жила ее новая наставница…
– Сейчас налево?- хриплый голос водителя вырвал Вику из сладкого царства воспоминаний.
Дура! Растеклась, как снежная баба под апрельским солнышком, ударилась в ностальгию! Бери ее тепленькой – не хочу! Сначала ауру у водителя не проверила, а потом вообще чуть не заснула. Расслабилась, словно валяется дома на кушетке. Однако железная коробка такси, это не ее безопасная и уютная, защищенная разнообразными ловушками квартира. И в условиях постоянной незримой войны в любой момент рядом может нарисоваться умелый и сильный ментал. Со всеми вытекающими последствиями. Весьма неприятными, надо признать. В лучшем случае, сентиментальную и забывшую об осторожности дурочку захватят, вероятно, с членовредительством и сделают предметом торга. Наших на ваших. Менталов на ашеров. А то и мозги выжгут или еще чего сотворят покруче, о чем и думать не хочется.
В собранном состоянии, настороже Вика справится, к примеру, с Посвященным второго ранга или парой святых братьев третьего ранга. Есть шанс, что даже Грандмастеру сумеет оказать некое сопротивление. Но то настороже, ушки на макушке, хвост по ветру. А растекшуюся по автомобильному креслу и пускающую розовые слюни в два плевка уделает самый занюханный ученик- первогодок.
Чертыхнувшись сквозь зубы, Вика выдала водителю требуемые пояснения и попыталась, как говорят в среде спортивных комментаторов, собраться. Успешно. Когда лимонно-желтая мыльница такси подкатила к окруженному часовыми тополей и черемух двухэтажному кирпичному особняку на окраине, сентиментальное настроение благонравно удалилось, сдав пост напряженно-деловому ожиданию.
Зов прозвучал именно отсюда – из милого кирпичного гнездышка на окраине. Впрочем, это в дикую эпоху развитого социализма данный район города именовался окраиной, а еще частным сектором (собственным прозвищем в отличие от других городских кварталов с деревянной застройкой – Овсянкой, Благовещенкой, Кузнецовкой – по неизвестным причинам не обзавелся), ныне в ходу было новомодное словечко "предместье". Что никого не удивляло. Метаморфоза произошла не только с названием, но и с районом в целом; убогие и мелкие деревянные бараки, в которых ранее ютился люмпенизированный пролетариат, постепенно вытеснялись солидными добротными коттеджами, где оседали упитанные буржуа. Огороды и палисадники сменялись лужайками в духе англо-саксонских традиций и декоративно-садовыми насаждениями. Даже дороги вместо грунтово-гравийного пыльно-грязного безобразия покрылись ровной асфальтовой коркой. Немудрено, ведь на поверку место оказалось привлекательным: недалеко от центра, экологически благополучное и земля не слишком дорогая. Поэтому дома и участки здесь долго скупались оптом, и строительство велось едва ли не круглогодично.