У Рейли отвисла челюсть.
— Но, Господи, мне самому тридцать, а я…
— Это все море, — объяснил Гленденинг. — Все эти часы, которые они проводят на открытом воздухе при любой погоде, когда их треплет ветер и на их коже оседает соль… Все это старит человека, старит раньше времени. Рейли покачал головой:
— Никогда не думал об этом. И за миллион лет не догадался бы.
— Конечно, не догадались бы. Да и почему вы должны были об этом думать? — Гленденинг оглядел комнату. — Никто из девиц еще не встал? Мы могли бы поболтать за завтраком.
Гленденинг встал, при этом все его суставы захрустели, будто сопротивляясь, и направился к черной лестнице.
— Хочу взглянуть, не удастся ли мне уговорить одну из них поджарить нам яичницу. — И, многозначительно подмигнув Рейли, он исчез на лестнице.
Рейли бесстрастно наблюдал за ним. Едва граф скрылся из виду, он вскочил с места и схватил письмо Кристины, все еще висевшее над уже остывшим камином. О чем он только думал, когда оставил его сохнуть, будто это был рецепт или рекомендательное письмо? Это была не такая бумага, которой человек мог бравировать и хвастаться. Это было письмо, в котором его бывшая невеста просила его освободить ее от данного ею слова.
Слава Богу, что морская вода стерла большую часть того, что написала Кристина. Впрочем, это не имело особого значения. Он давно выучил письмо наизусть. И все же не было никакой надобности делиться его содержанием с людьми, с которыми, как он надеялся, его должны были в дальнейшем связывать деловые отношения.
Подойдя к сундуку, который с помощью миссис Мерфи удалось спасти из лодки Стабена, Рейли поднял крышку, сунул в него письмо и вытащил свой дневник, чернильницу и довольно грязное перо. Он сел к столу, открыл дневник на той странице, где была сделана последняя запись, и стал писать дальше:
«Пятнадцатое февраля 1847 года.
Прошлой ночью выпил слишком много и сегодня полон отвращения к себе. К тому же меня мутит. Кристина права. Я настоящий пьянчуга. Должен переубедить ее. Но как?
Конечно, надо сделать что-то еще, а не только бросить пить.
Прошлой ночью не сумел спасти жизнь человека. И меня посрамила перед всей деревней амазонка в штанах. Ее зовут Бренна, но она не похожа ни на одну известную мне Бренну».
Он остановился, не зная, как описать эту женщину, столь привлекательную и одновременно столь грубую. Решив, что из-за головной боли такая попытка никак не могла бы увенчаться успехом, он сосредоточил свое внимание на Йене Маклауде.
«Лорд Гленденинг поразительно и пугающе похож на Байрона. Даже страшно смотреть на его ноги, потому что может оказаться, что он и хром, как Байрон. Пока что еще никто не произнес слова „хаггис“ <Хаггис — национальная шотландская еда, особым образом приготовленный пудинг из овсяной каши, завернутой в бараний желудок, сильно прокопченный на костре.>. Пирсон и Шелли опять оказались не правы. Похоже, что будут какие-то неувязки с коттеджем».