- Ну, берегись, главный палач! - крикнул муравей и прыгнул на паука.
Сцепившись, они стали кататься вокруг механизма. Мохнобрюх был очень силен и изворотлив, и, когда у муравья отломилась одна челюсть, он совсем насел на него.
- Раб! - шипел Мохнобрюх. - Я съем тебя!
Но муравей изловчился и из последних сил ударил его ногами в круглое брюхо. От удара Мохнобрюх попятился, запнулся и опрокинулся под шестеренки.
И как тогда, когда Мохнобрюх сунул кирпич под зубья шестеренок и механизм начал вращаться в обратную сторону, так и теперь, ударившись зубьями о Мохнобрюха, шестеренки закрутились в своем прежнем направлении. Как только это произошло, Ашурбод затряс головой и с испугом уставился на закрывшую город коробку. Потом перепачканными в глине руками так сдавил лицо, что по щекам поползли черные слезы.
- Что я наделал? - выкрикнул он и огромным сапогом пробил в стене дыру.
Еще не успела осесть пыль, как в пролом устремились стройные ряды кузнечиков с пиками в передних лапах. Впереди всех подпрыгивал в одном башмаке Чики-Чик и громко стучал в барабан. Муравей сбежал вниз и присоединился к ним.
Увидев подмогу, молики воспрянули духом и с двух сторон ударили по грубам. Ах, как заметались в кольце вислоносые захватчики! Они бросились спасаться в дома и подвалы, но их всюду доставали острые пики кузнечиков и светлые мечи мастеров. Сам Граб на своей лягушке не ускакал далеко. Лягушка прыгнула в бочку с позеленевшей водой и увлекла за собой Граба. От короля горбунов остался плавать на поверхности только завядший колокольчиковый колпак, вокруг которого всплывали и лопались грязные пузыри. Увидя гибель короля, грубы начали отступать в другой угол, куда не доходил свет из каланчи и где было темно и сыро. Когда шум сражения отдалился, из бочки вынырнул Граб. Отфыркиваясь, он выбрался из нее и со всех ног бросился вон из города.
Лея видела бой и старалась удержать себя у окна. Ей было страшно вдвойне. Перед нею дрались на площади мастера с грубами, а рядом отбивался дубинкой от пауков мальчик.
- Там Чики-Чик! - вдруг крикнула Лея и протянула вперед руку.
- Молодец, Чик! - сказал Гей и оглушил дубинкой последнего паука.
Крестовик полетел вниз, ударился о крышу дома, подпрыгнул и шлепнулся на мостовую.
Мальчик выглянул в окно и заметил, как в темном углу города поднимается зарево. Отблески пожара плясали на стенах домов и по низкому потолку, нависшему над городом. Гей ничего не успел придумать, как мимо каланчи промчался черный великан.
Всю крышу вмиг порушу я,
Добруша я, Добруша я!