Гуго выдернул кляп, и подвывавший от боли Демис выплюнул из себя:
– Ясно.
– Кто стоит за поставками «желтой пыли»?
– Не знаю.
– Да ну?
– Стойте! Это правда! Об этом знают только Костас и Кир! Не такая мелкая сошка, как я! Поговорите с Костасом!
Я усмехнулся и покачал головой:
– Скажи лучше, где нам найти Кира.
– Его же убили? – вывернув голову, глянул на меня Мышонок.
– Допустим, нет. Где его логово?
– Я не знаю!
– И почему мне кажется, что ты лжешь?
– Нет! – завопил Мышонок, но Валентин уже затянул на его горле удавку. Гуго запихал кляп и надавил жулику коленом меж лопаток; я взялся за средний палец и резко отогнул назад. Сустав с мерзким хрустом сломался, но пройдоха лишь продолжал бестолково мотать головой.
Тогда я не стал тратить время попусту и присовокупил к трем братцам еще и указательный палец. Теперь кисть жулика напоминала жутковатое деревце, с торчащими в разные стороны надломленными ветками.
Жестоко? Не без этого. Но иногда цель оправдывает средства. К тому же не так давно эта сволочь пырнул меня ножом. До сих пор в поясницу так и стреляет.
– Думаешь, полному калеке больше подавать начнут? – ухватил я жулика за правую руку. – Ошибаешься, когда мы закончим, от тебя мало что останется.
И тут Мышонок сдался. Он принялся биться лбом об пол, а стоило Гуго выдернуть кляп, прохрипел:
– У Кира виноградник за городом. Он точно там.
– Как туда добраться?
Жулик принялся что-то путано объяснить, но Валентин внимательно слушал его и не перебивал.
– Ага, ясно, – наконец кивнул он и велел фокуснику вернуть кляп на место. – Понял, где это. Понадобится повозка.
– Гуго, останешься здесь. А ты, – я легонько пнул пленника под ребра, – если надул нас, готовься подыхать долго и мучительно.
– Идем, командир, – поторопил меня азартно потиравший руки Дрозд. – Надо поторапливаться.
– Идем.
Коляску мы в итоге раздобыли через какого-то знакомого Валентина. Заплатили пиастр, клятвенно заверили подвыпившего дядьку, обрадовавшегося тяжелой восьмигранной монете, будто ребенок сахарному петушку, что вернем повозку утром, и покатили за город.
Вскоре окраины остались позади, коляску начало нещадно раскачивать на кочках, а откуда-то с моря повеяло влажным теплым воздухом. Валентин то и дело подгонял лошаденку, но лишь до тех пор, пока впереди не замаячил темный силуэт горы и дорога не превратилась в узкий извилистый серпантин. Справа – обрыв, слева – почти отвесная каменная стена. Стоит сорваться – и костей не соберешь.
Обошлось. Какое-то время спустя усач остановил конягу и указал на едва различимую в потемках ограду: