— Что?
— Я восхищаюсь Лисбет Саландер. Она сильнее меня. Если бы я в тринадцатилетнем возрасте год пролежала связанной ремнями, я бы наверняка совершенно сломалась. А она давала сдачи единственным имевшимся в ее распоряжении оружием — ненавистью. Она отказывается с вами разговаривать.
Внезапно Анника Джаннини повысила голос. Нервозность давно отступила, и Анника чувствовала, что контролирует ситуацию.
— Давая показания сегодня утром, вы кое-что говорили о ее фантазиях, утверждали, например, что таковой является описание насилия, совершенного над ней адвокатом Бьюрманом.
— Совершенно верно.
— На чем основан сделанный вами вывод?
— На опыте знакомства с ее обычными фантазиями.
— На опыте знакомства с ее фантазиями… Как вы определяете, когда она фантазирует? Когда она говорит, что пролежала связанной триста восемьдесят суток, это, по вашему мнению, является фантазией, хотя ваш собственный журнал полностью подтверждает ее слова.
— Это совсем другое дело. Нет даже намека на технические доказательства того, что адвокат Бьюрман совершал по отношению к Лисбет Саландер насильственные действия. Я имею в виду то, что при прокалывании сосков иголками и столь грубом насилии ее, безусловно, отвезли бы на «скорой помощи» в больницу… Это само по себе уже подтверждает, что ничего подобного быть не могло.
Анника Джаннини обратилась к судье Иверсену.
— Я просила на сегодня установить проектор для демонстрации диска через компьютер…
— Он на месте, — сказал Иверсен.
— Можно задернуть занавески?
Анника Джаннини открыла свой ноутбук и присоединила кабели к проектору. Потом обратилась к своей подзащитной:
— Лисбет. Мы посмотрим одну запись. Вы к этому готовы?
— Я с ней уже знакома, — сухо ответила Лисбет Саландер.
— Вы даете мне добро на ее показ?
Лисбет Саландер кивнула. Она неотрывно смотрела на Петера Телеборьяна.
— Вы можете рассказать, когда сделана запись?
— Седьмого марта две тысячи третьего года.
— Кто делал запись?
— Я. Я воспользовалась скрытой камерой, которая является стандартным оборудованием «Милтон секьюрити».
— Минутку! — прокричал прокурор Экстрём. — Это начинает напоминать цирковые трюки.
— Что вы собираетесь нам показать? — суровым голосом спросил судья Иверсен.
— Петер Телеборьян утверждает, что рассказ Лисбет Саландер является фантазией. Я же хочу продемонстрировать документальное подтверждение того, что он правдив от первого до последнего слова. Предупреждаю, что запись содержит ряд неприятных сцен.
— Это какой-то монтаж? — спросил Экстрём.
— Существует прекрасный способ это проверить, — ответила Анника Джаннини, запуская диск.