— Допустим, я поверил тебе, — после многозначительной паузы проговорил Корф. — Можешь снова приступить к обязанностям управляющего. Я отменяю решение отца о твоем увольнении.
— Ваше благородие! Владимир Иванович! Благодетель! — Модестович кинулся было облобызать хозяйскую руку.
— Брось, брось… — брезгливо поморщился Корф. — Встань… И как бы ты поступил с Анной?
— А чего тут думать?! Вызвать исправника — и дело с концом!
— Это сделать никогда не поздно. Я не собираюсь обвинять Анну или кого-либо другого голословно, — Владимир посмотрел Шуллеру прямо в глаза. — Найди доказательства, что Анна убила моего отца. Слышишь, найди!
Модестович кивнул, пряча в усах гадкую улыбку, и вышел из кабинета. В дверях он столкнулся с Анной, которая недоуменно оглянулась на него.
— Владимир Иванович! — сказала она с порога, входя в кабинет. — Я бы хотела поговорить с вами.
— С чего бы вдруг? Разве у тебя нет дел?
— Я знаю, кто убил вашего отца.
— И ты? Очень интересно! Однако ты не первая, кто приходит сюда с этими словами. И кто же подозреваемый?
— Я уверена, что это Карл Модестович. Бывший управляющий.
— Почему бывший? Я снова взял его на работу.
— Не может быть! Я уверена, это он!
— И у тебя есть доказательства?
— Во-первых, у него были причины. Иван Иванович заметил, что он крал деньги, и при нем пропала та самая долговая расписка Долгоруким, из-за которой княгиня может лишить нас поместья.
— Нас? Разве ты хозяйка здесь?
— Нет, конечно, нет! — смутилась Анна.
— И вот что странно, — рассмеялся Корф, вставая, — ты обвиняешь его, а он тебя.
— Да как вы смеете!
— А почему бы и нет? Отец обещал тебе вольную, скажи, отчего же он не отдал ее, хотя так любил тебя, и это очевидно? Может быть, его любовь оказалась не такой сильной, как ты думала, и тебя это разозлило?
— Похоже, вы мечтаете, чтобы виновной оказалась я? Что ж, я не удивлена. Но учтите: обвиняя меня, вы не избавитесь от убийцы!
Анна решительно повернулась и выбежала из кабинета.
— Куда же вы? — иронично окликнул ее Корф. — Вы так и не сказали, а что же, во-вторых!
Владимир запутался. В глубине души он не подозревал и не обвинял Анну, но, возможно, его просто околдовал ее кроткий облик и благородный тон? Корф был бы рад, если бы открылось, что убийца — Анна. И тогда уже никто не мог бы ему сказать, что он когда-либо поступал с нею несправедливо. Всем стало бы очевидно, что он внутренне угадывал ее мелкую и подлую душонку.
Нет, он не позволил бы сразу же отдать ее исправнику. Он сам с удовольствием наказал бы ее, согнал слуг и велел им смотреть, как Анну будут стегать по нежной коже у позорного столба. А когда она запросит пощады и начнет рыдать, сознаваясь в содеянном, — отдал бы под суд, чтобы навсегда заклеймить, как злодейку и душегубку! И наплевать на то, что будут думать об этом соседи, что они станут говорить об отце…