Дисциплинированная австриячка, вытянувшись, рявкнула что-то вроде «яволь, майн гроссмутер!». Хорошо ещё не «майн фюрер» и руку вперёд не выбрасывала, у меня так сердце и ёкнуло…
— Ну а теперича садись, Никитушка, да расскажи-поведай мне, старой, до чего вчера с Митенькой договорились?
— Он вывел небезынтересную теорию борьбы с Лихом. Предлагает провести её как прививку в массовом порядке всему городу. У меня сомнения.
— Дык у кого же сомнений не будет, коли наш дурачок деревенский всё Лукошкино под эксперимент следственный поставить хочет, — вздохнула Яга. — А в чём суть-то?
— Ну это пусть он сам лучше расскажет. Митя, заходи!
Наш младший сотрудник зашёл на четвереньках, подвывая и помахивая высунутым языком. Моя домохозяйка мелко перекрестилась и пташкой взлетела на печку, обнявшись с выгнувшим спину Васькой. Надеюсь, домовой отсутствует по хозяйственным делам, Назим в таких случаях сразу хватается за нож…
— Фу, фу! Плохой пёс, — для острастки пожурил я и ободряюще добавил: — А теперь будь хорошим мальчиком и покажи нам, чему тебя в Немецкой слободе научили.
Митя закивал, счастливо взвизгнул, потёрся плечом о моё колено и, едва не виляя хвостом (чего нет, того нет!), пустился доказательно демонстрировать нам опытное подтверждение своих научных умозаключений. Он начал с того, что рысью, бодро тявкая и почёсываясь на ходу, пробежался вокруг стола. Полетела сбитая посуда, брякнулся тяжелый табурет, но…
Осколки пролетели мимо, острый угол табурета гулко стукнул по полу в сантиметре от Митиных пальцев — всё мимо! Тяжёлый ухват дрогнул в углу и рухнул сзади, целя ему в голову… Я с трудом удержался, чтоб не попытаться перехватить его, но мой младший сотрудник сел и завыл — ухват просвистел у самого его уха. Опять мимо!
— Бабуля… вы видели?! Ему же просто… везёт!
— Дуракам всегда везёт, Никитушка, — тоскливо откликнулась наша эксперт-криминал истка с печки. — А тока ты уйми бобика энтова, у меня от его представления ажно мурашки по всей спине взад-вперёд маршируют. Надо же какой собачий цирк учудил!
— Митя, фу! — грозно приказал я. Он замер в позе служебной овчарки на государственной границе. Я встал, погладил его по затылку и, взяв кусочек сахару со стола, аккуратно поставил ему на кончик носа. — Але-оп!
Мой напарник браво клацнул челюстями, и сахар исчез в его раззявленной пасти. Я был горд собой, словно собственноручно воспитал это чудо дрессуры из маленького косолапого щенка. Митя самодовольно почесал себя ногой за ухом, преданно глядя на меня снизу верх, но бабка наши подвиги не одобрила.