— Ты умрешь, отец, если будешь так волноваться! — плача, кричат дочери. — Успокойся! Мы счастливы, что ты жив! Хочешь, мы сварим тебе кофе?
— Кофе? Я вам сварю кофе! До смерти исколочу вас, сатанинское отродье! Бросить псу под хвост такие деньги…
— Ведь мы можем все эти вещи снова продать, отец!
— Продать! Я покажу вам, как продавать, стервы треклятые.
— Но, отец, мы же еще не заплатили! — кричит в полном отчаянии фрау Кнопф.
Это до него доходит. Кнопф опускает трость.
— Что?
Тут подходим к нему мы.
— Господин Кнопф, — говорит Георг, — примите мои поздравления.
— Пошли вы к дьяволу! — отвечает фельдфебель. — Разве вы не видите, что я занят?
— Вы переутомляетесь.
— Да? А вам какое дело? Тут моя семейка разоряет меня…
— Ваша жена устроила выгоднейшее дело. Если она завтра продаст эти траурные платья, то благодаря инфляции заработает на этом несколько миллиардов, особенно если за материал еще не заплачено.
— Нет, мы еще не платили! — восклицает весь квартет.
— Поэтому вы радоваться должны, господин Кнопф! За время вашей болезни доллар очень поднялся. Вы, сами того не подозревая, заработали на реальных ценностях.
Кнопф настораживается. Об инфляции он знает потому, что водка все дорожает.
— Значит, заработал… — бормочет он. Затем повертывается к своим четырем нахохлившимся воробьям.
— А памятник вы тоже мне купили?
— Нет, отец! — с облегчением восклицает квартет, бросая на нас умоляющие взгляды.
— А почему? — в ярости хрипит Кнопф. Женщины смотрят на него, вытаращив глаза.
— Дуры! — вопит он. — Мы могли бы перепродать его! И с выгодой? Да? — спрашивает он Георга.
— Только если бы он был уже оплачен. Иначе мы бы просто взяли его обратно.
— Ах, вздор! Ну мы бы продали его Хольману и Клотцу и рассчитались бы с вами. — Фельдфебель снова повертывается к своему выводку. — Дуры! Где деньги? Если вы не заплатили за материал, у вас еще должны быть деньги. Сейчас же подать их сюда!
— Пойдем, — говорит Георг. — Эмоциональная часть кончилась. А деловая нас не касается.
Но он ошибся. Через четверть часа Кнопф является в контору. Его окружает, как облако, крепкий запах водки.
— Я вывел их на чистую воду, — заявляет он. — Врать мне бесполезно. Жена во всем созналась. Она купила у вас памятник.
— Но не заплатила за него. Забудьте об этом. Ведь он же вам теперь не нужен.
— Она его купила, — угрожающе настаивает фельдфебель. — Есть свидетели. И не вздумайте увиливать! Говорите — да или нет?
Георг смотрит на меня.
— Так вот: ваша жена не то что купила памятник, а, скорее, приценялась.
— Да или нет?
— Мы так давно друг друга знаем, господин Кнопф, что можете забрать его, если хотите, — говорит Георг, желая успокоить старика.