Грейс кивнула в ответ, черпая от него силу, но совершенно не ожидала, что он обнимет ее за плечи и, мягко притянув к себе, скажет:
— Я помогу вам чем только смогу.
Грейс не могла вымолвить ни слова в ответ, лишь прижалась к его мускулистому телу, желая, чтобы сердце не стучало столь восторженно. Она убеждала себя, что он предлагает лишь теплоту своей дружбы, не более; но сердце никак не хотело успокаиваться, даже после того, как герцог покинул комнату Хью, отправившись на свою ежедневную прогулку верхом по своим владениям. Жители любят, когда он выезжает на прогулку, сказал он. Целомудренно, по-братски (как она сказала себе) поцеловав ее в лоб, герцог обещал вскоре вернуться.
— Я тоже хочу послушать историю вместе с Хью.
Когда Хью проснулся и потребовал воды, а также пожаловался, что от темноты у него болит голова, Грейс все еще пребывала в состоянии непередаваемой радости. Ласково выслушав жалобы мальчика, она пообещала ему, что расскажет историю сразу же, как только герцог вернется с прогулки.
— А я хочу сейчас, — тщетно настаивал Хью.
— Ах ты, нетерпеливый негодник, — прорычал Станден, неторопливо заходя в комнату и стаскивая с себя перчатки. — Может, ты не дашь мне даже переодеться?
— От вас пахнет ветром, — сказал Хью. — Хорошо бы открыть окно.
— Думаю, одно открытое окно ему не повредит, — сказал Станден, впуская в душноватую комнату свежий воздух.
Затем, усевшись в ногах кровати, он улыбнулся миловидной сиделке мальчика и заявил:
— Ну вот, я устроился. Теперь можешь рассказывать историю, тетя Грейс.
— Ту, которая про королеву пчел, — попросил Хью. — У меня такое ощущение, тетя, словно они покусали меня до смерти.
Вручив племяннику чашку с прохладным чаем, Грейс уселась в кресло-качалку и прикрыла глаза. Собираясь с мыслями, она ощущала, как две пары глаз сверлят ее взглядами. Наконец она начала свой рассказ:
— Жил-был на эвкалипте пчелиный рой. Тысячи рабочих пчел, озабоченно жужжа, занимались подготовкой к зиме. Лето было удачное, и соты наполнились вкусным сладким медом, которого хватит на всю долгую холодную зиму.
Лоб Грейс нахмурился. Она продолжала:
— Но в пчелином рое была одна невеселая пчела, та самая, которой следовало бы радоваться и гордиться таким изобилием и гармонией, — она-то как раз и мерила шагами свои королевские палаты в сильном возбуждении.
— Кем она была? — спросил Хью.
— Королевой, — ответила Грейс.
— Ей бы следовало похвалить своих рабочих пчел, — заметил Хью. — Без них она осталась бы голодной.
— Шш, — шикнул на него Станден, беря из рук мальчика чашку, так что Хью смог перевернуться на живот, чтобы удобнее было слушать историю.