— Их всегда останавливают сдерживающие факторы. Взять, например, гвинейского червя — ближайшего родственника полярного червя. Ему необходимы тепло и стоячая вода. Он живет в тех местах, где люди зависят от поверхностной воды.
— Как, например, на границе Бирмы, Лаоса и Таиланда, — говорю я, — например в Чианграе.
Оба они замирают. У Тёрка это лишь едва заметное напряжение.
— Да, — говорит он, — например, там, в относительно редкие периоды засухи. Как только сильные дожди порождают потоки воды, как только становится холоднее, условия его существования осложняются. Так и должно быть. Паразиты развивались вместе со своими хозяевами. Гвинейский червь, должно быть, развивался параллельно с человеком, может быть, на протяжении миллиона лет. Они подходят друг другу. Сто сорок миллионов человек ежегодно подвергаются опасности заражения гвинейским червем. В год наблюдается десять миллионов случаев заболевания. Большинство зараженных переживают полный мук период болезни продолжительностью в несколько месяцев, но потом червь выходит. Даже в Чианграе только у половины процента взрослого населения возникли необратимые изменения. Это основное правило замечательного равновесия природы: хороший паразит не убивает своего хозяина.
Он делает движение рукой, и я непроизвольно отступаю в сторону. Он смотрит в микроскоп.
— Представь себе их положение — Лойена, Винга, Лихта — в шестьдесят шестом. Все подготовлено; конечно, есть проблемы, но это технические проблемы, поддающиеся решению. Они определили местонахождение камня, сделали спуск и эти помещения, им везет с погодой, и у них есть время. Они убедились, что не могут доставить в Данию камень целиком, но решили, что могут привезти его часть. Есть фотографии их пилы, гениального изобретения — ленты на валках из закаленной стали. Лойен был против того, чтобы резать камень автогеном. Но как раз когда эскимосы устанавливают пилу, они погибают. Через двое суток после первого погружения в воду. Они умирают почти одновременно, в течение часа. Все меняется. Проект лопнул, времени неожиданно не остается. Им приходится сделать вид, что произошел несчастный случай. Разумеется, импровизацией занимается Лойен. У него хватает присутствия духа, чтобы не уничтожить трупы целиком. У него уже тогда возникает подозрение, что тут что-то не так. Уже в Нууке он делает вскрытие. И что он находит?
— Время, — говорит Верлен.
Тёрк не обращает на него внимания.
— Он находит полярного червя. Широко распространенного паразита. Большого — тридцать —сорок сантиметров, но совершенно обычного. Круглого червя, цикл жизни которого описан и понятен. И только одно не так, как должно быть, — он не живет в людях. В китах, в тюленях, дельфинах, иногда в моржах. Но не в людях. Каждый день, особенно среди эскимосов, случается, что в пищу идет инфицированное мясо. Но как только личинка проникает в человеческое тело, она опознается нашей иммунной системой как инородное тело и после этого уничтожается лимфоцитами. К нашей иммунной системе червь никогда не мог приспособиться. Он навсегда должен был ограничиться определенными видами крупных млекопитающих, вместе с которыми он, должно быть, развивался. Это часть равновесия природы. Представь себе удивление Лойена, когда он все же находит его в трупах. К тому же еще по чистой случайности. Потому что ему в последний момент приходится для опознания сделать рентгеновские снимки.